В движении вечном - [15]
Она резко обернулась — жук пошатнулся, как и вправду «хмельной», задрожал и… И провисев секунду на единственной тоненькой лапке, неживым розоватым комочком стремительно скользнул вниз.
— Ой… что это?! — испуганно вскрикнула Биологиня.
И быстро-быстро заводила рукою по спине.
— Вам паук за шиворот свалился! — деликатным голосом сообщил Игнат.
И тут же прыснул со смеху, потому что глаза у Биологини прыгнули чуть ли не вдвое, а сама она пулей стремглав вылетела из класса.
Многие смеялись так, что даже не заметили, куда она пропала. Диви-лись потом, переглядывались, толкая друг дружку: «А где же наша учительница?»
Вернулась она заплаканная, с директором.
Игнат, как всегда, под репрессии не попал, зато досталось многим приятелям за прежние грехи. И Славику, конечно, в особенности. И вот что он вскоре в отместку придумал.
Однажды на переменке в возне случайной сломали учительский стул. Треснул он громко, пошел в перекос, но Славик старательно его выровнял, что-то там незаметно подладил, и на вид стул стал совершенно как целенький.
«Держись теперь, Биологиня!» — потирал довольно руки Славик, с нетерпением ожидая начала урока.
Прозвенел звонок.
Она, как вошла, так сразу и села! — спинка-ножки во все стороны, а одна маленькая щепочка выше головы. Сидит, сидит Биологиня на полу среди разметавшихся по классу обломков и морщится, морщится в точно-сти так, как малышка, плакса среди своего разбросанного суматошного хозяйства.
Показалось тогда, что она сейчас и вправду захнычет, однако нет, совсем наоборот вышло. Засмеялась она. Засмеялась беззвучно так… и рукой махнула.
После больше никого не выгоняла.
На последних своих уроках навесит множество учебных плакатов на всю ширь классной доски, сама отступит, займет местечко укромное где-нибудь в уголке подальше от парт, отвернется… И водит, и тычет указкой, и говорит-говорит себе снова неслышно, как в испорченном стареньком телевизоре без звука… Словно навсегда позади уже класс, а заодно и все то, что в нем было.
Наконец-то… конец.
Наверное, самая тяжкая из всех глав. Тоскливей всего ковыряться в чернухе тогда, когда в памяти только иное.
И рад бы не трогать, и пожалел сотню раз, что ввязался… Но иначе нельзя, коль задача поставлена прямо, задача понять и увидеть по сути причины конца той заветной всеобщей Мечты. А начинать всегда лучше сначала.
И, взгромоздясь, наконец, на пригорок, кинем взгляды с его вышины.
Глава пятая «Человек человеку…»
Когда Игнат читал книги, смотрел кинофильмы, он всегда всей душой своей переживал за персонажей положительных, «добрых» и ненавидел отрицательных, «злых». То же самое он может сказать и про всех своих друзей, приятелей, знакомых детства с которыми обсуждал книжные и киносюжеты, даже про таких как Зэро, Лось и Антольчик. То же самое он может сказать и про всех тех, кого знал в будущем, когда стал взрослым.
Наверное, с того самого неуловимого мгновенья, когда человек вдруг стал человеком, он, вместе с тем, приобрел внутренне и некоторые общие особые черты, животным вовсе не свойственные. И потому Игнат теперь непоколебимо уверен, что каждый на этом свете, даже самый отпетый злодей и преступник всей душою своей болеет за доброе и ненавидит злое — когда читает книги или смотрит кинофильмы.
Вместе с тем, с того же самого первейшего мгновения человек приобрел внутренне и некоторые иные черты. Черты иные совершенно, и потому почти каждый день наблюдал Игнат где-то там, в своем внутреннем «я» внезапную и необъяснимую перемену. Будто кто-то пинком нахальным и властным распахивал с грохотом настежь прозрачно невидимую перегородку, и оттуда, потирая усмешливо лапки, а то и просто хохоча во все горло, шаловливо выпрыгивало нечто ему совершенно не свойственное, циничное, безжалостное… То, что до поры до времени таилось там тихо и незаметно, верно зная, что суетиться особо и не нужно, его час и так непременно наступит.
И если бы Игнат порой, как некоем воображаемом реалити-шоу при-стально взглянул на себя со стороны, то убедился бы тот час, что в чем-то даже и переплюнул с запасом тех самых «злых» отрицательных персонажей, которых так ненавидел — ненавидел, когда читал книги, или смотрел кинофильмы. Тем более, что вообразить ему это было совсем нетрудно, ведь он и сам в те годы не раз становился объектом различных подобных, вполне обычных в мальчишечьей жизни забав. «Гвардеец», «пацанчик»… все это было так относительно там, за порогом своего класса… Там была улица, свой микромир, своя иерархия.
Неизменно чаще всего было другое.
Даже в своем классе определенное место в иерархии, завоеванное в сотнях борцовских поединков на школьном дворике, необходимо было подтверждать постоянно. И не все здесь зависело только от себя самого. Тот же Славик Малько, например, в первом классе мог с любым из ровесников спорить смело, но потом словно остановился в росте. Через несколько лет он был почти на голову ниже любого из гвардейцев — так совершенно неожиданно он вдруг превратился де факто в пацанчика, пацанчика безнадежного, забавляться над которым, как над весьма опасным прежде соперником было теперь для многих еще более в охотку.
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.