В доме коммерции советника - [102]

Вѣдь не всегда-же будетъ здѣсь такъ пусто; снова настанетъ день, когда въ комнатахъ опять раздастся шумъ шаговъ, когда въ окнахъ покажутся милыя лица! Эта мысль наполняла радостью сердце молодой дѣвушки, хотя она и говорила себѣ, что ей каждый разъ придется уѣзжать изъ мельницы, пока Брукъ не приведетъ съ собою новую подругу жизни, въ руки которой ей можно будетъ вложить кольцо сестры. По всей вѣроятности множество барышень ухаживало за нимъ въ столицѣ; слава его росла съ каждымъ днемъ; громадная зала, гдѣ онъ читалъ лекціи была всегда переполнена слушателями и молва о его удачныхъ леченіяхъ успѣла обѣжать весь свѣтъ.

Всѣ письма тетушки Діаконусъ дышали счастіемъ и радостью; Кети часто перечитывала ихъ въ свободное время и каждый разъ находила въ нихъ новый источникъ наслажденія. Самъ докторъ никогда не писалъ ей, онъ строго исполнялъ обѣщаніе не надоѣдать ей своими просьбами и довольствовался дружескимъ поклономъ, на который Кети никогда не забывала отвѣтить съ одинаковою привѣтливостью.

Такъ протекала день за днемъ молодая, уединенная жизнь нашей юной героини. Она и не подозрѣвала, что въ городѣ много занимались ею, и что теперь, послѣ того, какъ она самостоятельно стала во главѣ своего заведенія, возбуждала гораздо больше вниманія и интереса, чѣмъ въ прежнія времена, когда носила титулъ „золотой рыбки.“ Можетъ быть вслѣдствіи распространившагося о ней благопріятнаго мнѣнія, Кети зачастую приходялось принимать у себя гостью, первое появленіе которой возбудило въ ней непритворное удивленіе. Президентша Урахъ считала теперь своею обязанностью заходить на мельницу, что бъ наблюдать за младшею дочерью своего покойнаго зятя.

Пожилая дама не долго оставалась на водахъ и недѣли черезъ четыре послѣ своего отъѣзда, снова вернулась въ столицу. Помѣстившись въ двухъ небольшихъ комнаткахъ, она скромно жила едва сводя концы съ концами, всѣми покинутая и почти забытая свѣтомъ. Ея прежній другъ, медицинскій совѣтникъ Беръ не существовалъ больше для нея, а изъ другихъ знакомыхъ изрѣдка навѣщали ее нѣсколько пожилыхъ дамъ и полковникъ Гизе, являвшійся на небольшую партію виста.

Теперь важная президентша не находила ничего предосудительнаго приходить на мельницу, и отлично чувствовала себя въ большой, широкой комнатѣ, гдѣ она съ наслажденіемъ отдыхала въ мягкомъ, старомодномъ креслѣ покойнаго мельника.

Гостепріимная Кети угощала ее тогда отличнымъ кофе, а Сусанна снабжала горничную президентши тяжеловѣстною карзинкою съ различною провизіей, въ родѣ свѣжаго масла, яицъ, ветчины и так далѣе.

О Флорѣ она не любила говорить, такъ какъ старшая внучка, сохранившая въ цѣлости весь свой капиталъ платила за ея квартиру и за содержаніе прислуги; обо всемъ же остальномъ старуха должна была заботиться сама и часто жаловалась на свою бѣдность и нищету. Въ Цюрихѣ Флора оставалась не долго, ея слабые нервы не могли выносить изученія медицины. Пустая кокетка хотѣла только играть роль и вызывать удивленіе, напуская на себя видъ серьезной учености, а между тѣмъ ничего такъ не боялась, какъ суровой умственной работы.

Приближалась наконецъ и Святая [20]. Уже въ продолженіи нѣсколькихъ недѣль неутомимо работали въ докторскомъ саду; Брукъ велѣлъ присланнымъ садовникамъ отыскать слѣды прежняго плана, расчистить заросшія дорожки и предать саду первобытную наружность.

Много рукъ было занято съ утра до вечера пересадкою, копаньемъ и сооруженіемъ мѣстъ, гдѣ предполагалось поставить нѣсколько новыхъ статуй, присланныхъ изъ города. Ставни въ домѣ были на стежъ отворены, комнаты вновь отдѣлывали, бѣлили, оклеивали, а дня черезъ два пріѣхала подруга тетушки и привезла съ собою нѣсколько поденщицъ, чтобы вымыть и вычистить домъ, начиная съ гостинной и кончая погребомъ и подваломъ.

Кети не прерывала своихъ вечернихъ прогулокъ, и сегодня, въ страстную субботу, какъ только наступили сумерки и окончились занятія, молодая дѣвушка поспѣшила выйти изъ дому, – что-бы еще разъ взглянуть на свой любимый уголокъ.

Въ саду все еще не переставали работать, но старыя группы деревьевъ стояли теперь расчищенныя и подстриженныя, такъ что сквозь ихъ зеленую чащу ярко выдѣлялись новыя гипсовыя фигуры. На извилистыхъ дорожкахъ лежалъ свѣтлый песокъ, а вмѣсто деревяннаго забора съ скрипящею калиткою была поставлена тонкая рѣшетка изъ чернаго желѣза; бесѣдка тетушки Діаконусъ осталась на прежнемъ мѣстѣ, ее только окрасили бѣлою краскою, а новый птичій дворъ за домомъ былъ обнесенъ досчатымъ заборомъ.

– Какъ красива эта статуя, – сказалъ садовникъ, указывая на фигуру Терпсихоры, граціозно возвышавшуюся на хорошо знакомомъ пьедесталѣ, – по моему для нея слѣдовало выбрать другое мѣсто, посмотрите, здѣсь трава совсѣмъ заглохла, а господинъ профессоръ строго запретилъ дотрогиваться до нея лопатой.

Кети нагнулась, яркій румянецъ покрылъ ея щеки; она молча начала срывать душистыя фіялки, роскошно разросшіяся вокругъ пьедестала.

– Каковъ домикъ, точно дворецъ, – говорила подруга тетушки, обращаясь къ Кети, – можно подумать, что онъ готовится принять невѣсту.

Дѣйствительно, скромный уголокъ былъ празднечно и торжественно разукрашенъ; сердце Кети радовалось, при видѣ, что любимый ею домикъ снова оживился: бѣлый котенокъ не слышно ходилъ по мозаичному полу сѣней, за филейными занавѣсями весело летали канарейки, распѣвая громкимъ голосомъ нескончаемыя пѣсни, въ стеклянномъ резервуарѣ бодро плавали золотыя рыбки. – Все здѣсь оживилось, все веселилось, ожидая пріѣзда тетушки съ послѣднимъ вечернимъ поѣздомъ.