В долине Аргуна - [22]

От частого и поспешного произнесения имя Ханбекова звучало в устах Сапи, как у Куржани, когда она хотела поддеть своего вельможного дружка — Затухалович. Это еще больше злило Ханбекова.

— Да, да, я не отрицаю, — Бирка в волнении то и дело облизывал губы своим коровьим языком. — Все это сделал он. Правда, за хорошие деньги. Даже за ничего не стоящие водительские права не постеснялся взять двести рублей.

— Поосторожней, правоверные! — Ханбеков вплотную подошел к мюридам. — Если вы пришли сюда для таких разговоров!..

— Не обижайтесь на него, дорогой Затухалович, — опять поспешил вмешаться дипломатичный Сапи. — Он погорячился. Чего не бывает между родственниками…

— Какой я вам родственник! — Ханбеков бросал гневные взгляды на Бирку, но еще большая злость бушевала в нем против Сапи: за его «Затухаловича» он так бы и съездил ему сейчас по физиономии. — Вы навязываете всем свое родство. Хороши родственники! Пришли без приглашения в мой дом, оборвали восьмисотрублевую чехословацкую люстру, вдребезги разнесли накрытый стол, подбросили дохлого гуся…

— Нет, почтеннейший, — мягко вставил Сапи, — гусь-то был живой, в полном здравии. Он просто не перенес…

— А почему не перенес? — Ханбеков очень сильно ткнул пальцем в грудь Сапи, чтобы хоть отчасти удовлетворить свою злость против него. — Да потому что он был хотя еще и живой, но уже в предынфарктном состоянии. И вот скорбный итог… А разве можно есть гуся, если он умер от инфаркта?

— Коран этого не запрещает, — робко заметил Сапи.

— Коран! А что говорит Коран о людях, которые доводят до беспамятства жен своих родственников? Моя бедная супруга еще и сейчас, наверное, не пришла в себя, а я тут выслушиваю ваши бредни.

— Дорогой Затухалович, вы очень во многом правы, — примирительно сказал Сапи, — но святой шейх не устает напоминать нам, что время сейчас трудное и что наше спасение только в единстве. Вспомните, ведь до сих пор и божьим будильникам и вам довольно сносно жилось в этом несносном мире. Почему? Да лишь потому, что мы доверяли друг другу и поддерживали брат брата. Распри же могут нас погубить.

Бирка, поняв, какого он свалял дурака, молча кивал своей бараньей головой, давая понять, что полностью разделяет мнение благоразумного Сапи.

— Конечно, это так, — начал успокаиваться и Ханбеков, — но нельзя же на всех перекрестках кричать «Родство! Родство!» «Мы — тебе, ты — нам!» О таких вещах даже гуси не говорят вслух. Разве святой шейх не учит нас и мудрому молчанию тоже?

— Ты прав, ты прав, — молитвенно сложил свои обезьяньи руки вконец смирившийся Бирка, — и прекратим на этом препирательства, перейдем к делу. Ты сказал, что святому Жуме надо уносить ноги. Это действительно так? В Грозном о нем уже знают?

— Да, там о нем прекрасно осведомлены.

— Но откуда?

— Как это откуда? Во-первых, он уж слишком свободно себя держит. Роскошный дом, машина, бесконечные поездки по району и за его пределы… А во-вторых, думаю, что дело не обошлось без доноса. Может быть, это сделал даже кто-то из его ближайшего окружения или во всяком случае из членов секты.

— Но кто, кто? — как поросенок завизжал Бирка. — Назови мне имя этого нечестивца! Я тотчас отправлю его к праотцам.

— Его имя мне неизвестно, но постараться разузнать, конечно, можно, — медленно проговорил Ханбеков и бросил задумчивый взгляд на свертки и кульки.

Мюриды поняли смысл этого взгляда.

— За вознаграждением мы не постоим! — сказали они в один голос.

— Ах, дело же не в этом, не только в этом. Мое положение…

— Мы гарантируем тайну, — торжественно произнес Бирка.

— Ну хорошо, хорошо, — первый раз за весь разговор улыбнулся Ханбеков, — я постараюсь. Но вы немедленно передайте нашему почтеннейшему Жуме, чтобы он немедленно скрылся, ушел в подполье. Знайте, что этот посланник аллаха дорог не только вам.

Открылась дверь, и, волоча за голову мертвого гуся, вошла Яха.

— Они еще здесь? — зловеще сказала она, переводя безумный взгляд с одного мюрида на другого.

В дверях стояла Комета и с видимым наслаждением щелкала аппаратом. Сапи выхватил мертвого гуся, прижал его к груди и, ласково приговаривая: «Тега, тега!», юркнул мимо девушки в дверь. За ним столь же расторопно последовал страхолюдный Бирка.

Глава восьмая

Жума прочно обосновался в своем доме, перенесенном на новое место — в горы, в пещеру. Здесь все оборудовали по последнему слову пещерной техники. Как только мюрид Кезилг вернулся из московской командировки, решено было на новом месте провести первое заседание бюро секты, чтобы заслушать отчет о поездке.

Специальный заместитель святого шейха по шахматам начал издалека:

— Братья будильники! Матч Спасский — Фишер будет двадцать седьмым поединком за обладание шахматной короной. Он вызывает небывалый интерес во всем подлунном мире. Пожалуй, только матч Стейниц — Чигорин в тысяча восемьсот девяносто втором году да матч Алехин — Капабланка в тысяча девятьсот двадцать седьмом году можно в этом смысле поставить в один ряд с предстоящим поединком. На протяжении долгих лет с помощью аллаха на шахматном троне восседали шахматисты нашей страны. Вы все знаете их имена: Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян и, наконец, Борис Спа…