В долине Аргуна - [23]

— Да, мы это прекрасно знаем, — недовольно перебил Жума, — и мы посылали тебя в Москву не за тем, чтобы ты нам рассказывал тут о вещах, которые сейчас известны даже первоклассникам аула Тийна-эвл. Скажи-ка лучше, что тебе удалось узнать о самих соперниках и о возможном исходе их борьбы.

— Пожалуйста! — Кезилг вытащил записную книжку и, заглядывая туда, стал говорить: — Борис Спасский родился тридцатого января тысяча девятьсот тридцать седьмого года в Ленинграде. Там окончил факультет журналистики. Гроссмейстером стал в восемнадцать лет…

— Вероисповедание? — опять перебил Жума.

— Что? — опешил Кезилг.

— Какому, говорю, богу молится?

— Ах, вот о чем!.. На сей счет я нигде никаких сведений не обнаружил. Скорей всего, никому не молится. Извиняюсь за выражение, атеист.

— А Фишер?

— А Фишер родился девятого марта тысяча девятьсот сорок третьего года в Чикаго. В четырнадцать лет бросил школу, в пятнадцать стал чемпионом США и самым молодым в истории шахмат гроссмейстером…

— Я не об этом, я спрашиваю, кто он по вероисповеданию.

— По вероисповеданию, о почтеннейший, Фишер фундаменталист.

Среди членов бюро произошло движение, свидетельствовавшее о том, что они впервые в жизни услышали только что произнесенное слово. Послышался шум, похожий на шум работающего вентилятора.

Жума понял смысл происшедшего движения и сказал:

— Фундаментализм — одно из ответвлений христианской церкви.

— Значит, Фишер, как и мы, сектант? — неуверенно спросил Жебир, заместитель.

— Совершенно верно, — сказал Жума, — сектант, как и мы.

Все мюриды во главе со святым шейхом от неожиданности вскочили, в следующее мгновение у всех отвалились челюсти.

Никто не посмел ничего возразить.

Кто-то из мюридов спросил:

— Какие показатели по системе Эло у обоих соперников?

— У Фишера две тысячи семьсот шестьдесят, у Спасского две тысячи шестьсот девяносто, то есть на семьдесят единиц ниже, — как вызубренный урок отчеканил Кезилг.

— Что говорят о возможном исходе поединка специалисты? — спросил Жума.

— Цитирую, — Кезилг нашел нужную страницу в блокноте. — Высокочтимый Ботвинник пишет: «От того, как будут готовиться и играть Спасский и Фишер, зависит исход борьбы».

— Да, конечно, — усмехнулся шейх, — кто будет хорошо играть, тот выиграет, кто плохо — тот проиграет. Продолжай.

— Почтеннейший Эйве утверждает: «Исход решат совершенно незначительные обстоятельства».

— Какие? — прервал Жебир, заместитель.

— Эйве имеет в виду прежде всего такие вещи, как простуда, насморк, повышение и понижение кровяного давления и тому подобное.

Когда Кезилг ответил на все вопросы, Жума встал и сказал:

— Правоверные! Перед нами два человека. Один — безбожник, другой — верующий. Да ниспошлет ему аллах победу над безбожником! А мы должны будем воспользоваться его победой для доказательства величия аллаха и для повсеместного укрепления нашей веры.

— О почтеннейший! Ты велик и мудр! — воскликнул один из мюридов. — Но ведь все-таки Фишер не поклоняется аллаху и не имеет никакого отношения к нашей секте, хотя и сектант.

— Да, это так, — согласился Жума. — Но, во-первых, по нынешним делам нам на руку победа всякого верующего над всяким неверующим, над любым безбожником. А во-вторых, я не теряю надежды на то, что нам удастся поссорить Фишера с фундаменталистами и вовлечь его в нашу секту, обратить в нашу, в истинную веру. С этой целью мы завтра же командируем Кезилга в Америку… Где сейчас Фишер? И где Спасский?

— Спасский готовится к матчу в Сочи, — ответил Кезилг. — Это известно достоверно. А Фишер, по одним сведениям, находится в американском курортном местечке Гроссинджер, где обычно тренируются знаменитые боксеры, по другим — в Фернандале, где тоже прекрасный тренировочный лагерь.

— Ну, что ж, — ободряюще сказал святой шейх, — придется, Кезилг, поискать его и там и там. Может быть, тебе с ходу удастся обратить гроссмейстера в нашу веру. Я напишу ему личное послание. Игнорировать его он, конечно, не посмеет…

— Хорошо бы кого-нибудь послать и в Сочи, — сказал секретарь шейха Мусост.

— Да, конечно, — тотчас согласился Жума. — Туда поедет Бирка. Ведь он у нас тоже большой любитель шахмат. Но ты поедешь, — шейх строго посмотрел на Бирку, — не для того, разумеется, чтобы вовлекать Спасского в нашу секту. Надо будет просто-напросто все высмотреть и все разузнать.

Шейх умел ценить кадры. Командировкой в солнечные Сочи, помимо ее прямого назначения, он хотел поощрить Бирку и за вовлечение в секту Сапи и за лестное угодничество, проявленное при обсуждении плана операции «Хиджра».

— Итак, брат Кезилг, и ты, брат Бирка, завтра же приходите за командировочными удостоверениями. На этом заседание бюро секты закрываю. Аминь. Спасибо за внимание.

Сразу после заседания было предусмотрено скромное, без особой помпы, празднование новоселья. И оно началось. Провозглашали тосты за этот дом — твердыню веры, за его хозяина, за успех предприятия Кезилга, за победу Фишера…

Жума, как известно, был сектантом-прогрессистом, он разрешал членам секты не только читать рецензии на фривольные заграничные фильмы, но и в торжественных случаях пить вино, правда, только самое легкое, такое, как «тетра» или «твиши». Эти вина и плескались сейчас в бокалах. Но все сектанты тайно принесли с собой еще и по бутылке водки, известной среди знатоков под названием «подзаборной». Поэтому очень скоро картина новоселья стала выглядеть чрезвычайно оживленной. Жума недоуменно и завистливо размышлял о причине этого, когда к нему с бутылкой без этикетки в руке приблизился Бирка и пролепетал: