В долине Аргуна - [19]

Жума, никем не тревожимый, проснулся поздно. Он отдернул на окошках занавески и огляделся. Солнце уже поднялось над горами. Жума вылез из машины, еще огляделся. Абдулрешида нигде не было видно, — ни окрест, ни на крыше, ни под машиной. «Должно быть, — подумал святой шейх, — аллах внял моей вечерней молитве и освободил меня от этого дерзкого и лукавого раба. Спасибо тебе, всемогущий!.. Правда, ты мог бы при этом оставить мне колбасный фарш, ну да ладно… Ты даешь новый день, ты дашь и пищу».

Жума подошел к багажнику, чтобы достать для утренней молитвы вафельное полотенце. Странное дело, оказывается, с вечера он не запер замок. Дернув вверх крышку, Жума остолбенел: в багажнике, свернувшись калачиком, прижимая к покрытой седыми волосами тощей груди консервы, непробудным сном спал Абдулрешид: перед рассветом он совсем продрог и забрался сюда.

Святой шейх не знал, печалиться ему или радоваться: аллах не убрал недостойного старика, но в то же время и фарш остался нетронутым.

Жума выдернул из-под спящего вафельную саджаду и полез на крышу. Его давно одолевало сомнение: что надо делать прежде — физзарядку ила молиться. Коран относительно физзарядки хранил таинственное молчание. Сегодня святой шейх пошел на компромисс: решил попеременно то молиться, то делать зарядку.

Окончив сложную процедуру, Жума подошел к багажнику, взял из рук спящего банку, аккуратно открыл ее консервным ножом, съел все содержимое, а пустую банку опять сунул в руки нечестивого старика. От банки шел вкусный запах колбасного фарша. Ноздри божьего будильника во сне нервно задергались, и он томительно застонал.

Святой шейх захлопнул багажник со стариком, сел за руль, и машина тронулась.

Минут через пять в багажнике послышалась возня: скорее от невероятно вкусного запаха, чем от невероятной тряски недостойный старик проснулся. Не понимая, что происходит — кто сидит за рулем? куда мчится машина? — он едва не умер от страха.

Вдруг машина резко затормозила. Абдулрешид чуть не вплющился в переднюю стенку багажника. Жума вышел на дорогу, обогнул машину и постучал согнутыми пальцами по крышке багажника:

— Абдулрешид, ты здесь?

— Конечно, здесь, о повелитель! Где же мне еще быть, как не рядом с тобой.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! И готов служить тебе с прежним рвением.

Жума открыл крышку:

— Ну, вылезай!

— О, нет, несравненный! Мне хорошо и здесь. Так уютно, тепло…

— Ты что-нибудь ел?

— Да, я недурно позавтракал, — старик протянул вверх до блеска вылизанную банку, от которой теперь даже и не пахло колбасой.

— Прекрасно! Тебе надо хорошо питаться, ибо нам с тобой предстоит совершить немало труднейших дел.

— Я был бы счастлив умереть за эти святые дела!

Жума взял банку, пробормотал над ней какую-то коротенькую невнятную молитву и ритуальным жестом протянул обратно старику:

— За страдания, которые ты перенес, и за твою преданность награждаю тебя орденом Банки Из-под Колбасного Фарша, — шейх понимал, что старик все-таки может еще пригодиться.

— О! — только и мог вымолвить задохнувшийся от восторга и благодарности старый будильник, прижимая к седой груди то, что на его глазах только что превратилось из простой жестянки в священную реликвию.

— Ну, а теперь о делах. Прежде всего нам надо сделать так, чтобы Товсултан Казуев, очень деятельный и авторитетный в совхозе человек, не вредил нам.

— Мой племянник? — старик, как свернувшаяся змея, поднял голову. — Да остережет его от этого аллах!

— Аллах-то аллах, но и сам не будь швах, — назидательно поднял палец Жума. — Твой племянник это первое. Второе — Тумиша. Надо, чтобы наши люди окружили ее заботой, повседневно помогали ей. В частности, следует позаботиться о поднятии ее авторитета. Вот над этими вопросами ты пока и подумай. Чтобы тебе не отвлекаться, чтобы полнее сосредоточиться, так и быть, оставайся в багажнике.

С этими словами Жума захлопнул крышку, сел за руль, и машина помчалась. Солнце поднялось уже совсем высоко, и черная «Волга» накалялась все сильней и сильней…

Через полчаса машина остановилась. Вытащив из багажника полусварившегося Абдулрешида, святой шейх посадил его на переднее сидение и сказал:

— Сейчас въедем в большой аул. Я там буду просить милостыню, а ты станешь ее собирать.

— Милостыню? — не поверил своим сварившимся ушам Абдулрешид.

— Да, милостыню, — раздраженно сказал Жума. — Мне это надо в пропагандистских целях. Для популярности.

Вскоре действительно показалось большое богатое селение. На самой малой скорости проезжая по его главной улице, шейх жалостливо выкрикивал:

— Граждане! Перед вами Жума Хушпаров, о котором вы, конечно, уже читали в газетах. Мой дом таинственным образом исчез из аула Тийна-эвл. Я стал нищ и наг. Вот эта жалкая машина — единственное, что у меня осталось от цветущего хозяйства. Подобное несчастье может случиться с каждым. И вы можете остаться без кола, без двора, с одной-единственной «Волгой»… Ради аллаха, подайте, кто что может — кто кусок сыра или масла, кто десять или хотя бы пять рублей, кто бутылку вина или литр бензина, кто новенький скат или заряженный аккумулятор… Не дайте погибнуть несчастному Жуме, сыну Хушпара!..