В дальних странствиях - [14]

Автор сознает паразитический характер британского колониального господства и пишет далее: «Но если переложить на деньги, получаемые Англией от Индии, кос венные выгоды, то несомненно, что они составляют немаловажную часть доходов, на которых основывается существование и благосостояние английского народа» [19, с. 555]. Это замечание можно признать за абсолютно справедливое, если социально аморфное понятие «народ» заменить в данном контексте понятием «капиталистическая Англия». Именно ее существование и благосостояние зависело от грабежа Индии.

Формальную ликвидацию Ост-Индской компании и принятие Индии в 1858 г. правительством Англии под свое непосредственное управление Щербатов склонен рассматривать как позитивный шаг в духе приобщения к «формам управления, основанным на началах современного государственного права» [19, с. 555]. На основании такого убеждения автор идеализирует систему гражданского управления колонией, организацию общественных работ и т. д. Но он замечает и другую сторону. Хотя, по выражению путешественника, «английское управление не оставляет желать ничего лучшего» [19, с. 555], он признает глубокую и непримиримую пропасть, существующую между колонизаторами и населением Индии. «Но как бы оно ни было совершенно, английское управление никогда не сделается органической частью страны; оно постоянно будет иноземным элементом завоевателей, и, какие бы оно ни давало ему блага, население всегда будет относиться с подозрением относительно конечных его целей» {19, с. 556]. Причину этого автор видит в том, что англичане находят выгодным держать население во мраке невежества и суеверий. «На деле, несмотря на громкие фразы, у англичан нет ни настоящей симпатии, ни заботы о действительной пользе индусов» [19, с. 556].

Известно, что англичане ставили себе в заслугу то, что они открыли в Индии немало школ, даже специальных средних, и ряд университетов. В действительности речь шла о ничтожно малом количестве учебных заведений для такой огромной страны с многомиллионным населением. Да и их открытие диктовалось отнюдь не заботами о просвещении индийцев, а собственными интересами: для колониального аппарата требовались грамотные чиновники, различные специалисты.

Щербатов нарисовал объективную картину убожества системы образования в колониальной Индии. Поэтому его высказывание на этот счет заслуживает того, чтобы привести его здесь целиком: «Народное образование совсем не имеет в виду развивать самостоятельность мышления и столь мало сообщает населению, что студенты даже не могут сравниться по развитию с гимназистами в Европе и не в состоянии выдержать соответствующего экзамена в Англии на классную должность по гражданскому управлению. Кроме того, все образование в Индии, направленное к вкоренению убеждения в населении о могуществе Англии, отличается малым количеством и узостью сообщаемых знаний и взглядов. Всемирная история есть только история английского превосходства над другими народами; в том же духе преподается и география. Положительные науки не сообщают достаточных познаний, чтобы студент мог получить должность выше второстепенной в практической деятельности, и индусы, желающие приобрести серьезные сведения, вынуждены для этого ехать в Англию, — путешествие, всегда сопряженное с большой опасностью для здоровья и возможностью лишения своего общественного и семейного положения на родине вследствие кастовых предрассудков. Все то, что могло бы благоприятствовать духовному и нравственному подъему индусов, устраняется английской администрацией под тем или другим благовидным предлогом» [19, с. 556–557].

С этой справедливой критической оценкой, данной Щербатовым, можно всецело согласиться. Однако возможность выхода из духовного порабощения он видит не в ликвидации колониального гнета, а в приобщении к христианству, проявляя в этом свою ограниченность. Уместно сказать, что смена религиозной системы ничего не дает народу, кроме смены одного метода духовного угнетения другим. Известны примеры того, как исповедовавшие христианство страны находились в не менее тяжелом угнетении, нежели Индия. Достаточно привести пример католических Филиппин, тогдашней испанской и будущей американской колонии.

Щербатов объективен, отмечая далее, что любое политическое движение индийцев вызывает репрессивные меры со стороны колонизаторов, а все высокие слова англичан о демократических свободах на деле ровно ничего не стоят: «В случае малейшего политического движения люди и причины, их порождающие, немедленно удаляются и искореняются со всей энергией, на какую способны англичане. Английское управление весьма искусно пользуется фразами «гражданская свобода и веротерпимость», чтобы тщательно поддерживать суеверные обычаи и общественные разграничения, происходящие от язычества и кастового начала» [19, с. 558–559]. Под «язычеством» автор подразумевает в данном случае индуизм, освящающий и закрепляющий религиозными предписаниями деление общества на касты. Щербатов отмечает, что кастовая система, в сохранении которой наряду с другими традиционно-архаичными институтами англичане были заинтересованы, содействовала общественной разобщенности индийцев.