В часу одиннадцатом - [8]

Когда же Александр попытался заговорить о ней, Матвей остановил его. “Смирись и забудь про все это, — многозначительно сказал он. — Забудь, потому что зачем тебе это нужно? Пусть лучше, если суждено, погибнет одна душа, чем вы погибнете оба. Ведь вас теперь ничего не связывает. Так что выбрось все это из головы, отныне твой путь иной. Я молился о тебе, и Бог открыл мне, что твое будущее — монашеская стезя”.

Александр, как всегда, не догадался спросить, кто уполномочил Матвея так легко выносить суждения о другом, еще почти незнакомом ему человеке, но тогда с легкостью поверил в то, что некоторым избранным людям Бог действительно может открывать судьбы пропащих заблудившихся насекомых.

И он безропотно поехал в Тарасовку — чинить сарай и забор.

* * *

Александр приехал в Тарасовку и старался не думать ни о ней, ни о матери, подавляя в себе всякую жалость к своим близким во имя спасения своей души и очищения их грешных душ от страстей и пороков. Вечерами он читал книги — поучения аввы Дорофея, Лествицу, Феофана Затворника, а еще Серафима Роуза — “Православие и религия будущего”.

Через два дня нагрянула группа духовных чад отца Афанасия: они ехали в Троице-Сергиеву лавру и остановились переночевать у Александра, то есть на этой даче, разумеется, с позволения Матвея. Батюшка благословил их всех съездить к мощам преподобного Сергия, а потом совершить покаянное паломничество еще в несколько монастырей. Они звали с собой Александра, но он отказался, решительно и безоговорочно указав на разобранный забор.

Он предложил им скромную еду, какая была у него на тот момент, а они поделились своей: домашними пирожками с капустой. Они сидели за столом на заваленной инструментами террасе и беседовали о духовной жизни. Татьяна рассказывала, что батюшка запрещал ругать советскую власть, потому что всякая власть от Бога. Правда, сейчас она уже не советская. Даже тысячелетие крещения Руси разрешили отметить. И молитвословы стали в храмах продавать. А еще, предупредила она неосведомленного Александра, батюшка запрещает лечиться гомеопатией, потому что это бесовское зелье, ее готовят с колдовскими заговорами. Сергей, который недавно закончил семинарию, рассказывал, как сдавал экзамены. На вопрос “спасутся ли католики?” он с достоинством ответил: “Спасутся, если покаются и примут православие”. А еще Александр узнал, что какой-то старец предсказал скорый конец света, в двухтысячном году. Совсем немного осталось. Бдите и молитесь. А Москва, говорят, провалится скоро, через полгода где-то, почему вы не бежите оттуда? Надо забыть про все, и только молиться, молиться. А еще говорят, что где-то на Западе изобрели машину, называется компьютер, но если правильно прочитать ее название, получится — “зверь”. Это и есть тот зверь, из Апокалипсиса. Ну, кто скажет, что не последние времена? И Антихрист, говорят, уже родился и живет где-то в Англии. Оттуда он и придет. А мы должны молиться, чтобы нам в Царствие Божие вместе с батюшкой попасть. Мы, конечно, этого не достойны, мы спасемся только батюшкиными молитвами.

Тогда Александр услышал много важного. Они говорили не переставая, а ему нечего было сказать, потому что был он еще неискушенным неофитом. Так он и сидел, дурак дураком, а когда его спросили, чем он занимается, то сказал, что прежде занимался античным искусством, а сейчас вот пока забор ремонтирует, а что дальше будет — еще не думал, это одному Богу известно. “А ты не думай, — сказала одна из них. — За тебя есть кому думать. Батюшка все знает, он тебе все скажет”.

— А где же твоя девушка? — спросила вдруг Татьяна. — Которая приезжала с тобой? Она в церковь-то ходит?

Александр сказал — нет, не ходит, и что уже давно не виделся с ней.

— Ну и хорошо, — воскликнула Татьяна. — Значит, по молитвам батюшки Бог отвел тебя от нее. Значит, это только грех один. Господь тебя, может, для чего лучшего готовит.

А потом он слушал разговоры о том, что почти все писатели — большие грешники, чаще всего масоны, а вся литература, созданная ими, — только соблазн для человеков. Толстой, Достоевский, Гоголь, Пушкин — все попадут, если уже не попали, в ад, потому что их книги — это соблазн. Именно они, писатели и интеллигенция, развратили русский народ. Нет, нет, вскричала Татьяна, Пушкин покаялся перед смертью! Ах, да, Пушкин покаялся. Но жил неправедно. “Но поэзия? Разве его поэзия ничего не значит?” — спросил Александр. Поэзия вообще ничего не значит. А самая вредная книга — это “Мастер и Маргарита”. Нет, мне батюшка говорил, что хуже всех “Лолита”, ее издали недавно. Да нет уж, самый-то главный еретик у нас — Толстой, внес ясность Сергей, и все на какое-то время умолкли, словно сраженные бесспорным авторитетным мнением.

А кино? Нет ничего хуже этого дьявольского изобретения, сказал Валентин. Я свой телевизор вынес на помойку. А я, сказала Татьяна, окропила его святой водой, и он сломался, Слава Богу. Есть только один фильм, который можно смотреть, — “Покаяние”. Какой там финал! “Зачем нужна эта дорога, если она не ведет к храму?..” Вот это фильм!

— А как же “Андрей Рублев”? — неуверенно поинтересовался Александр. — Ну, Тарковского, смотрели?