В центре чужой игры - [26]

Меня выудили из-под стола и вырвали из рук Зара. Даже не знала, что он умеет так орать.

— Твой? — спросила Юрла.

— Мой! Отдай! — закричала я.

— Да об дерево его, выродка! — отвечала мне толпа. — А давайте глянем, кого эта тварь выродила!

Малыша плюхнули на стол и стали разворачивать. Я попыталась вырваться, но один из мужчин заломил мне руку за спину так, что я даже пошевелиться не могла.

— Смотрите, люди добрые, на эту погань технарскую, — заявила Юрла, поднимая ребёнка за ножку над столом.

Плач малыша раззадорил толпу ещё больше. Было высказано множество предложений, как именно с нами надо поступить. А я молчала, круглыми глазами глядя на Зара. Если бы я сама не заворачивала его в это парео, подумала бы, что его подменили: это был ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ребёнок, мало того, он походил на меня как две капли воды. Ни у кого и сомнений не возникло, кто он на самом деле.

К жене старосты подошла миловидная молодая женщина, вырвала младенца у неё из рук и, растолкав толпу, ушла в соседний дом.

— Перта, ты чего это, технарского выродка жалеешь? — раздалось со всех сторон.

— Это она слегка помешалась, как ейного сыночка урсы забрали, вот на всех деток и кидается, — пояснила еще одна баба в цветастом платке. — Пущай играется.

— Точно, — подхватил пожилой мужчина, — а в следующий раз им завсегда от урсов откупиться можно.

— Ты чего это, хочешь энтого заместо своего внучка котярам подсунуть?

— Ну, хочу, — ответил дедок, — котам какая разница из кого свои зелья варить, на ём же не написано, что он технарь.

Когда меня запихали в сарай, я могла только порадоваться, что этот кошмар закончился. Пусть хоть на время.

В бессильной ярости я опустилась на пол у окна, что было дальше, ускользает из памяти: вроде плакала, ругалась, просила, требовала, что-то говорила…

— Блуждающая говоришь… — раздался от двери резкий мужской голос.

Я вскинула голову и невольно залюбовалась вошедшим: высокий черноволосый мужчина лет тридцати с потрясающей спортивной фигурой. Только выражение лица подкачало: надменное, дальше некуда, словно он принц крови, а я распоследняя нищенка. Да и ярко-голубые глаза обжигают холодом. Да… Что-то он мне уже разонравился.

Тот прошёл вперёд, захлопнув за собой дверь, грубо вздёрнул меня на ноги, властно приказал:

— Говори. Расскажешь всё — отдам ребёнка.

Ну и что мне оставалось делать? Я же не радистка Кэт, чтобы мужественно молчать под плач ребёнка, да вроде ничего секретного и нет. Блин, и Умника опять нет, когда он так нужен. В общем, рассказала всё, вернее почти всё — про Зара наврала, что он мой сын, и парня-технаря неправильно описала (жалко его!). Ни коты, ни вещи, что я подобрала, мужчину не заинтересовали — расспросы касались в основном места, где я оказалась, как туда попала, как выбралась. Мои предположения и слова вэррака о Блуждающей вызвали лишь усмешку.

— Интересная история, — протянул незнакомец, — пожалуй, я поверю, что ты не технарка.

— Значит, меня отпустят, — обрадовалась я.

— Не торопись, — ледяная улыбка на красивых чувственных губах. — Ты поедешь со мной, потом я решу, что с тобой делать. Но не вздумай, — он склонился ко мне, злобно зашипев, — что-либо селянам про Блуждающую ляпнуть, пожалеешь. Для них ты — технарка, которую я везу в столицу на показательную казнь.

— Но я не технарка! — отчаянно выкрикнула я.

— Будешь об этом молчать, будешь жить! — он решительно развернулся и направился к выходу.

— Стой! — я схватила мужчину за руку. — Я буду молчать. Зара отдай, ты обещал.

— Обещал, — тот брезгливо сбросил мою руку, — но разве сказал, что именно сейчас.

И негромко рассмеявшись, вышел.

Через какое-то время пришла та самая женщина, что забрала Зара. Перта, кажется.

— Держи, я принесла тебе поесть, — она протянула мне крынку и кусок хлеба.

— Где мой ребёнок? — спросила я, набрасываясь на еду: блин горелый, ничего вкуснее не ела.

— У меня. Не беспокойся, я его накормила. Молоко-то у меня ещё не пропало. Как сыночка забрали, всего пара деньков и прошла. А всё урсы проклятые! — заплакала она.

— Это что за урсы?

— Ты же сама с ними у реки встречалась, нам господин зейт Айверин об этом сказал, — недоумённо подняла брови женщина.

— Котики что ли?

— Ага, они, — горько улыбнулась собеседница, — только не вздумай при них такое ляпнуть: урсы жутко злопамятные. Одно слово, и ты им враг на всю жизнь.

Да, первый день здесь, а желающие меня убить уже в очередь выстраиваются.

— Ты это слушай, — женщина выглянула за дверь, вернулась и стала шептать мне на ухо. — Этот староста, чтобы свою внучку спасти, моего сына вперед неё отдал, без очереди, сейчас там сидят твою казнь обсуждают. Аража им в штаны, а не казнь! Ты спать ложись, отдохни, я через пару часиков, как все уснут, тебя одежду дам, выведу за деревню и дорогу покажу. Там по реке рано утром баржа идёт, заплатишь и через каис[17] в городе будешь, аража лысого они тебя там найдут.

— А мой сын?

— Принесу, не бойся, я сама мать, я понимаю.

Она скрылась за дверью, а сон как назло всё не шел.

Да что ж это такое? В этом Мире всем что-то от меня надо. Разве нельзя оставить меня в покое? Так и хочется спрятаться, вроде как забраться в тихую безопасную раковину, но не получается, всё время обратно вышибает. Как тут вообще можно успокоиться, когда с одной стороны казнь и непонятное предложение зейта Айверина, а с другой побег в никуда. Что же выбрать? Блин горелый, как бы хуже не оказалось.