В царствование императора Николая Павловича том 3 - [8]

– И все же без патрулирования побережья обойтись нельзя, – сказал Сергей Борисович, – только таким способом можно настолько стеснить горцев, что они не выдержат и прекратят сопротивление, после чего им ничего не останется, как пойти на переговоры с русским военным командованием.

Для того чтобы это было успешней сделать, мы можем выделить для тех частей, которые будут пресекать высадку наемников и контрабандистов на побережье Кавказа, наши технические средства, позволяющие видеть корабли, приближающиеся к берегу в тумане, ночью. Причем, видеть на большом расстоянии. Кроме того, мы дадим средства связи, с помощью которых с этих постов можно будет передавать координаты обнаруженных судов на патрульные корабли Черноморского флота. Мы так же обучим ваших людей пользоваться этими приборами.

– Сергей Борисович, – сказал граф, – мы были бы очень благодарны вам за такую помощь. Я обязательно сообщу государю о вашем предложении. Думаю, что оно будет с благодарностью принято.

Конечно, стеснить горцев с помощью морской блокады было бы неплохо. Но ведь этого мало. Надо как-то успокоить самих горцев. Не могли бы вы, поделиться вашим опытом умиротворения Кавказа.

– Поделиться, конечно, можно, – кивнул Сергей Борисович. – Но лишь после того, как вы подлечитесь. Не беспокойтесь, как я понял из рассказа Олега Михайловича, ваш заместитель майор Соколов прекрасно справляется со своими обязанностями. Сегодня вечером подполковник Щукин снова отправится в ваше время. С собой он возьмет все необходимое для того, чтобы миссия в Британии прошла успешно. А вы отдыхайте и лечитесь. В свое время вы достаточно потрудились на благо России. Ваши раны и тяжелая контузия, полученная в «Битве народов» под Лейпцигом, серьезно сказалась на вашем здоровье.

Александр Христофорович, может быть у вас какие-либо просьбы? Мы будем рады выполнить их.

– Сергей Борисович, – немного подумав, сказал Бенкендорф, – я бы хотел побывать в Москве. Я помню ее до пожара 1812 года, помню ее, еще забитую ранеными французами, помню, как на ее улицах я рубился с польскими уланами – арьергардом отступающей армии Бонапарта. Еще дымились взорванные башни Кремля, а храмы были загажены и ограблены «цивилизованными варварами».

– Хорошо, Александр Христофорович, – сказал Сергей Борисович, – как только врачи посчитают, что ваше самочувствие значительно улучшилось, я пришлю за вами машину, и вас отвезут в Москву. Вы своими глазами увидите – как теперь выглядит Первопрестольная, комендантом которой вы стали сразу же после изгнания французов.

Выбор – дело трудное

Попрощавшись с Бенкендорфом, Щукин и его спутник отправились к ожидавшей их машине. Они молчали, обдумывая то, что им довелось сегодня услышать. Первым заговорил Сергей Борисович.

– Олег Михайлович, – сказал он, – с графом мы более-менее все обговорили. Думаю, что сейчас Александру Христофоровичу надо как следует подлечиться. Ведь, насколько я помню, в нашей истории Бенкендорф скоропостижно скончался в 1844 году от инфаркта. Я не ошибся?

– Это официальная версия, – ответил Щукин, садясь за руль черной иномарки, на которой он с Сергеем Борисовичем приехал в санаторий. – Но, поговаривали, что смерть его была не случайной. Впрочем, кто теперь разберет. Важно, чтобы в новой версии истории России этого не произошло. Хотя, в любом случае, надо осторожно выводить графа из игры, а вместо него пусть спецслужбы империи возглавит ротмистр, пардон, уже майор Соколов. Кстати, каково ваше мнение об этом молодом человеке?

– Мое мнение?.. – машина тронулась с места, и подполковник на несколько секунд задумался. Потом он ответил. – Мне кажется, что Дмитрий далеко пойдет. Он умен, хорошо образован, инициативен, порядочен и храбр. В последнем я убедился лично, когда нам пришлось обезвреживать британцев, захвативших заложников. Думаю, что со временем он станет так же близок к императору, как Бенкендорф.

– К тому же, как я слышал, – улыбнулся Сергей Борисович, – ваша дочка с большим интересом поглядывает на этого молодого человека…

– Гм, – немного сконфуженно ответил Щукин, – пока еще рано об этом говорить. Моя Надежда – девица взбалмошная и непостоянная, как все женщины. Но, если между ними возникнет что-то серьезное, то я этому буду только рад. Пора ей подумать о семейной жизни, а мне, наконец, заняться воспитанием внуков.

– Дай то, Бог, – сказал Сергей Борисович. – Но это все лирика. Нам же надо подумать о материальном обеспечении всей операции. А потому, наш следующий визит к Антону Воронину. Ведь, если бы не его изобретение, то вряд ли мы сейчас ломали голову над проблемами XIX века.

– С ним будет труднее, – вздохнул Щукин. – Антон – человек, который не любит работать под контролем. Он по натуре индивидуалист и анархист. Впрочем, он достаточно разумен, чтобы понять пользу от нашего сотрудничества. Надо только разговаривать с ним как с равным. И не пытаться диктовать ему свои условия, воздействуя на его здравый смысл.

В конце концов, он, как изобретатель, желает совершенствовать свое изобретение, а без нашей помощи и поддержки это невозможно. Как я выяснил, после строительства машины времени он все внимание теперь уделяет только ей. Свои коммерческие дела он изрядно запустил, что сказалось на его финансовом положении. И самостоятельно ему просто невозможно продолжить свою работу.