В боях за Украину - [36]

Тогда я вскочил, вскинул на руки адъютанта и бросился бегом к кургану. Будто и тяжести ноши не почувствовал. Ждать в голову снаряда, никак не сопротивляясь судьбе, оказалось не в моем характере.

Родион Яковлевич, наблюдавший за этой сценой из укрытия, встретил меня шуткой:

— Говорил я тебе, таскай всегда с собой канавку, не попал бы в такую переделку…

И он, и генерал А. С. Желтов вечером уехали с нашего наблюдательного пункта, крайне расстроенные тем, что не удалось выполнить директиву Ставки и сбросить гитлеровцев с плацдарма. Срок взятия Запорожья, установленный на 15 октября, приближался, а мы, по существу, все еще топтались на месте.

Вот уже и третья ночь нашего наступления. Что же делать? Продолжать действия штурмовых групп? Но противник уже разгадал нашу тактику. Несомненно, он ждет штурмовые группы и может предпринять какие-то свои меры. Может, например, отвести с ближних позиций свои танки, а штурмовые группы взять под прицел пулеметов. С другой стороны, именно ночью мы имели наибольший успех!

Ночное наступление силами всей армии? Люди измотаны, а такое наступление нужно готовить заблаговременно. Наш транспорт с трудом справляется с подвозом боеприпасов.

Однако ночью не нужно и, пожалуй, даже бессмысленно вести полную артподготовку. Достаточно нанести удар по заранее пристрелянным целям. Враг будет ожидать появления штурмовых групп, а мы на него навалимся всеми огневыми средствами.

После недолгих размышлений мы на Военном совете армии приняли решение вести ночной бой.

Разведка дала нам сведения, что гитлеровское командование под покровом темноты начало отвод своих танков на вторые позиции и развертывает их в глубине обороны по линии: Богатыревка — Скворцово — станция Мокрое — Степное. Удары штурмовых групп по танкам оказались действенными и впечатляющими для противника.

На первых позициях оставались лишь потрепанные пехотные части и артиллерия.

Стало быть, ночной ближний бой мог нам как-то компенсировать недостаток в снарядах. Ночью танки противника не могли вести прицельного огня.

В 23.00 вся артиллерия армии произвела массированный, мощный артиллерийский налет по точно разведанным целям, который длился всего десять минут. В 23.10 пошли в атаку танки, прикрывая следовавшую за ними пехоту.

За ходом боя, естественно, наблюдать было невозможно. Управлять боем можно было только с помощью телефонов и радиосвязи.

Через какой-то незначительный срок стали поступать донесения. По рации я прослушивал все переговоры между командирами корпусов, дивизий и полков. Становилось очевидным, что удар нанесен вовремя. Силы вражеского сопротивления, как и предполагалось еще днем, оказались на исходе.

С правого фланга поступали сообщения о продвижении сразу на значительную глубину, что для этих боев было совершенно необычно.

Развивал наступление на главном направлении и 28-й гвардейский стрелковый корпус. Его части продвинулись на 5–6 километров и остановились, встретив сильное огневое сопротивление. Левому флангу, где действовал 33-й корпус, не ставилось задач на большое продвижение. Он должен был вести разведку боем. Но, ведя разведку боем, левый фланг тоже продвинулся вперед до полутора километров.

К утру определились новые рубежи, на которых закрепились наши части: Люцерна, Матвеевка (крупная железнодорожная станция в прямом направлении на Запорожье), Чумацкий, Крюков. Криничное и целая система опорных пунктов на высотках остались позади. Исходные позиции для дневного наступления были на этот раз более благоприятны. Наступил перелом, которого мы добивались в упорных боях, начиная с 1 октября.

Рано утром 13 октября мне позвонил по телефону Р. Я. Малиновский. Я обстоятельно доложил о ночных действиях армии. Родион Яковлевич попросил меня никуда не отлучаться, предупредил, что немедленно выезжает ко мне на командный пункт. Не бросая трубки, он тут же соединился с командующим 17-й воздушной армией гене-ралом В. А. Судецом и поставил перед ним задачи, вытекающие из нашего ночного продвижения.

Я, в свою очередь, сообщил командующему фронтом, что после короткого отдыха войска армии часов в 8–9 утра вновь возобновят наступление ограниченными силами, чтобы не дать противнику произвести какие-либо маневры. Мое предложение тут же было утверждено.

Р. Я. Малиновский приехал в 10 часов. Мы встретились на высотке 137,6, южнее поселка Никифоровского, В это время уже по всему фронту шел бой. Я не ставил задач на сильное продвижение частям, ожидая контратак, в ходе отражения которых представлялось возможным опять перемалывать живую силу и технику врага. И он контратаковал, но уже без прежней силы. И ни в одном пункте не смог потеснить наши войска, хотя солдаты и были утомлены ночным боем.

Сидеть на наблюдательном пункте и ждать донесений из штабов соединений и частей было нестерпимо. Мы все разъехались на машинах в разных направлениях по штабам и войскам, уточнять боевую обстановку, добиваться активных действий. Часов около пяти вечера я вернулся на свой наблюдательный пункт. Доложили, что командующий фронтом приказал найти меня и пригласить к нему в землянку, только что оборудованную саперами.