В боях за Молдавию. Книга 4 - [13]

И. В. Сталин, подумав, сказал:

— Что ж, тогда нужно максимально активизировать усилия наших Западного, Северо-Западного и Ленинградского фронтов. В ближайшие дни вызовем в Ставку их командующих для разработки частных операций. Следует активными боевыми действиями этих фронтов сковать противника на западе и северо-западе, чтобы он ни одну свою дивизию не перебросил на юг.

И тут же Верховный Главнокомандующий дал некоторые указания.

Затем, после раздумья, Сталин спросил:

— Кстати, где теперь действует командовавший в Прибалтике 27-й армией Берзарин? Как мне помнится, в весьма сложных условиях отхода к Холму и Валдаю он умело громил фашистские части, не позволил окружить свои войска, целиком вывел армию с ее боевой техникой и затем, закрепившись, прочно отстаивал рубеж обороны. Да и позже, — добавил Верховный Главнокомандующий, — Северо-Западный фронт, в который входила и армия Берзарина, первым в прошлом году по-настоящему остановил продвижение врага вглубь нашей страны. Потом армия Берзарина хорошо проявила себя при окружении Демянской группировки противника…

Я доложил, что Берзарин продолжает командовать 34-й армией Северо-Западного фронта.

Тогда И. В. Сталин заметил, что о таких, как он, опытных командующих нельзя забывать и при планировании операций на важнейших направлениях их проведение следует поручать именно им.

…Эта беседа живо всплыла в моей памяти, когда в начале июня 1944 года в 5-ю ударную армию одновременно были назначены генерал-лейтенант Н. Э. Берзарин — ее командующим, а я — первым членом Военного совета.

И вот в селе Глинное, неподалеку от Днестра, мы встретились уже как ее руководители.

Передо мной был среднего роста, коренастый, с глубокими карими глазами и чуть седеющей головой генерал. Широкоплечий и мускулистый, со спортивной выправкой, он производил на окружающих большое впечатление. За неторопливостью его речи и движений угадывалась в нем большая внутренняя активность. Простота и тактичность в обращении, свойственное ему чувство искрящегося юмора сразу же расположили меня к нему. Да иначе и не могло быть — стоило поговорить с ним, и сразу же собеседник чувствовал широту его кругозора, большой ум и подлинное обаяние…

Глубина же оценки им военной обстановки свидетельствовала о высокой культуре командарма. К слову говоря, это впечатление от первых встреч укрепилось во мне в процессе всей нашей совместной работы и в 5-й ударной армии, и впоследствии — в первом советском гарнизоне Берлина.

Вскоре после прибытия Н. Э. Берзарина в армию ее генералы, офицеры, да и весь личный состав почувствовали в нем, своем командующем, опытного и волевого руководителя, отлично знающего военное дело и хорошо разбирающегося как в сложном механизме штабной работы, так и в управлении войсками.

Первый день мы провели в ознакомлении с материалами о составе армии, ее вооружении и накопленных запасах, изучали по топографическим картам ее дислокацию и характер местности в полосе предполагаемых действий соединений, уточняли по разведывательным данным состав и систему обороны противостоящего нам противника. Затем были заслушаны доклады начальников родов войск и служб штаба армии, которые, как обычно, напирали на нужды своих частей.

Общую картину в последующие дни расширили встречи с начальником политотдела армии и с руководящим составом соединений и отдельных частей — их командирами, начальниками штабов, руководителями политорганов.

Более трех часов беседовали мы и с парторгом штаба армии, весьма деятельным и вдумчивым майором Василием Константиновичем Поповым. Нас интересовало все: и кадры штаба, и соответствие отдельных начальников его подразделений занимаемым должностям, их деловитость, инициативность и исполнительность, и, не в меньшей мере, постановка партийнополитической работы. Майор В. К. Попов настолько глубоко был знаком с положеним в соединениях, что вскоре он стал привлекаться Военным советом для выполнения особо ответственных заданий.

По всему чувствовалось, что командующий армией генерал-лейтенант Н. Э. Берзарин в своей работе собирается всемерно опереться на партийную организацию штаба. Это впоследствии полностью оправдалось: как правило, не было ни одного партсобрания или партактива, на котором он не выступал бы, ориентируя коммунистов в обстановке и призывая их к повышению личной ответственности за порученный каждому из них участок работы.

…А затем мы начали объезд соединений и посещение частей, действующих на переднем крае. Это помогало не только знакомиться с положением в них и изучать те руководящие кадры, с которыми предстояло решать боевые задачи, но и встречаться с личным составом.

Командарм находил время побеседовать с солдатами и офицерами, всегда интересовался, как они обеспечиваются всем необходимым для боя и быта. А в результате он был в курсе их настроений, постоянно, как говорится, держа руку на пульсе армейской жизни…

К слову говоря, при всей своей чрезмерной занятости, командующий нашел время и для личного ознакомления с бытом офицеров штаба: в один из вечеров обошел некоторые избы, где они находились, посетил столовую и, как вспоминает влюбленный в командарма начальник АХО штаба майор Б. Р. Райхельд, дал ему «солидную взбучку» за то, что не у всех офицеров было чистое постельное белье, а на их столе отсутствовали фрукты, которые тогда были в изобилии в прифронтовых садах. Через считанные дни эти недочеты были устранены…