В боях за Молдавию. Книга 4 - [12]

Высокое чувство признательности молдавского народа советским воинам-освободителям ярко выразил писатель Петря Дариенко:

«Кто только ни топтал своими грязными сапогами мою землю, кто только не замахивался на мой народ, кто только не мечтал задушить мою дойну! Не получилось: около нас стоял богатырь. Русские не только молдаван освобождали и не только им бескорыстно помогали. Но молдаван освобождали только русские. Ни один народ в мире не платил так бескорыстно и щедро самой высшей ценой — кровью своих лучших сынов и дочерей — за свободу и независимость братских народов и земель. В этом высшая правда моей земли.

Бывали случаи, когда враждебная чужая сила отрывала нашу территорию от России. Но сердце моего народа от сердца русского не оторвать: Октябрь и Ленина навечно скрепили узы нашей дружбы.

…Наша земля вся в алых цветах. Каждая ее тропинка и каждая поляна обагрены русской кровью: здесь прошли полки Суворова и Кутузова, Толбухина и Малиновского. И лежат рядом с сынами Молдавии в этой древней земле, как в пантеоне солдатской верности и славы, сибиряки и ленинградцы, москвичи и уральцы, азербайджанцы и украинцы…

Дружба советских народов непобедима. Над ней всегда, в любую погоду полощется багряное знамя Ленина».

…В первые дни после освобождения Кишинева, когда юго- западнее города еще шли напряженные бои с окруженной группировкой противника, к нам в армию прибыл Герой Советского Союза Маршал С. К. Тимошенко. В тот период, будучи представителем Ставки Верховного Главнокомандования, он координировал действия 2-го и 3-го Украинских фронтов в Ясско-Кишиневской операции. Ознакомившись с обстановкой, Маршал С. К. Тимошенко вместе с командармом Н. Э. Берзариным и мной посетил соединения 26-го и 32-го стрелковых корпусов 5-й ударной армии, которые вели напряженные бои с противником.

Заслушав доклады командиров корпусов и дав командарму и им конкретные указания о дальнейшем ведении боевых действий, Маршал вместе с нами выехал на передний край. Здесь, следя с НП за ходом боя, он поставил перед командармом новые задачи.

Убедившись, что боевая операция нашей армии проходит успешно, С. К. Тимошенко и сопровождавшие его генералы вскоре выехали в соседнюю армию.

Командарм пятой ударной Ф. Е. БОКОВ, бывший член Военного совета 5-й ударной армии

В жизни бывает, что человека знаешь задолго до личного знакомства с ним, имеешь о нем некоторое представление, ощущаешь к нему приязнь и, более того, проникаешься к нему чувством глубокого уважения.

О Николае Эрастовиче Берзарине я впервые узнал еще в свою бытность начальником Военно-политической академии имени Ленина, когда знакомился с боевыми действиями наших войск по разгрому японских милитаристов в районе озера Хасан. Тогда, по документам и публикациям, я впервые столкнулся с героическими делами 32-й стрелковой дивизии, узнал о воинском мастерстве и личной отваге ее командира полковника Н. Э. Берзарина.

Несколько позже мне более подробно рассказали о боях на Хасане, об особо отличившихся командирах и политработниках, и в том числе о Н. Э. Берзарине, мои друзья — тогдашний военком 32-й дивизии полковой комиссар Д. Г. Дубровский и начальник политотдела 1-й Отдельной Краснознаменной армии бригадный комиссар А. Николаев.

Позднее, в годы Великой Отечественной войны, мне, тогда военному комиссару и первому заместителю начальника Генерального штаба, неоднократно докладывали о глубоко продуманных и успешных боевых действиях армий, которыми командовал генерал Н. Э. Берзарин.

По характеру своей работы в Генеральном штабе мне ежедневно приходилось бывать в Ставке, докладывать Верховному Главнокомандующему оперативную обстановку, участвовать в разработке планов предстоящих операций, присутствовать на заседаниях Государственного Комитета Обороны.

Как-то в конце лета 1942 года И. В. Сталин позвонил мне по телефону и предложил в очередном докладе о положении на фронтах особо детально сообщить о боевых действиях на Волховском, Ленинградском и Северо-Западном направлениях и противостоящих нашим соединениям силах врага.

Заслушав информации офицеров Генерального штаба, начальника Разведывательного Управления и переговорив по ВЧ с командующими этих и других фронтов и нанеся на карту последние данные, я, захватив нужные документы, отправился в Кремль. Как обычно, в установленное для нас время — в 21 час — уже был в кабинете Верховного Главнокомандующего. По настроению Сталина чувствовалось, что он весьма удручен. Это было связано, как выяснилось в процессе беседы, с прорывом противника и вынужденным отходом наших войск на Сталинградском и Кавказском направлениях.

Выслушав мой доклад о положении на всем советско-немецком фронте, Верховный Главнокомандующий особо поинтересовался, как ведет себя противник под Ленинградом и на северо-западе. Я развернул оперативную карту Генштаба и доложил, что гитлеровское командование снимает некоторые дивизии с северо-запада и из-под Ленинграда и перебрасывает их на юг. Напрашивался вывод: противник стремится усилить группировку своих войск, наступающих на Сталинград и на Северный Кавказ.