В боях и походах (воспоминания) - [55]

«Нельзя стрелять в горах!» — мелькнуло у меня в голове.

Волки кинулись врассыпную. Я отскочил в сторону, глыба пролетела мимо меня и исчезла в бездонной пропасти.

— Фу! — вздохнул я, вытирая со лба холодный пот. — Скорее к своим!

Я выхватил наган и выстрелил в ближайшего волка.

Я бросился обратно, забыв об опасности оступиться в пропасть, о темноте, о волках, которые могут опомниться и погнаться за мной.

Вдруг я поскользнулся и упал. Сгоряча я сразу поднялся, но острая боль в ноге бросила меня обратно на землю. В ушах звенело. Голова кружилась.

«Сломал ногу», — подумал я.

Ползком я стал пробираться по дороге. Пробовал встать, но ступить на больную ногу не мог. В глазах поплыли круги.

«Колонна тронется, и я попаду под машину...»

Когда я пришел в себя, в безоблачном темном небе мигали звезды. Ни шума моторов, ни воя волков не было слышно.

Я замерзал.

Мне показалось самым обидным кончить так нелепо жизнь на пустынном перевале.

«Нет, шалишь, не сдамся!» — подумал я.

Я дополз до отвесной скалы и поднялся на ноги. Стараясь не ступать на больную ногу, волоча ее за собой, я плелся, опираясь о холодную стену.

Останавливался, делал передышку, плелся дальше. Я отлично знал, что далеко не уйду, до машин, по всей вероятности, не доберусь, но все же брел и брел.

— Товарищ командующий! Где вы? — вдруг крикнул кто-то в темноте.

Далеко внизу мелькнул огонек электрического фонаря.

«Вот молодцы! Ищут!» — обрадовался я.

— Товарищ командующий! Где вы? — повторил тот же голос уже ближе.

«Дубов!» — узнал я голос своего шофера. Я ответил как можно спокойнее:

— Здесь.

Фонарь, как звезда, приближался.

Дубов шел на мой голос.

— Товарищ командующий! Где вы прячетесь? Что случилось?

— Ничего не случилось.

Шофер стоял теперь совсем близко от меня, посредине дороги.

— Подойдите ко мне. Не могу отойти от скалы, слегка повредил ногу, — сказал я.

Дубов подбежал ко мне.

Снизу бежал капитан.

— Товарищ командующий! Где вы были? Мы тревогу хотели поднимать!

Они взяли меня под руки и повели к машинам.

Я узнал, что они искали меня уже несколько часов и не раз проходили мимо того места, где я лежал. Слышали они и волчий вой.

Врач сказал, что перелома нет, но растяжение сухожилия порядочное.

— Счастливо отделались.

Меня уложили в машину.

Через несколько часов огромным усилием последний перевал был взят всей колонной. Машины тяжело дышали, останавливались, пятились назад. Трактор хрипел, но вывозил их одну за другой.

Люди шли пешком, задыхаясь.

Страшные приступы горной болезни тутека поразили почти всех людей экспедиции. У одного из шоферов хлынула горлом кровь. Саперы задыхались — они впервые были на такой высоте.

Врач, сам больной, метался от одного к другому.

Наконец последний перевал позади!

Чтобы вам стало понятно, почему мы, несмотря ни на что, преодолели Памир, расскажу о высокогорных походах, подготовивших нас к этому штурму.

У нас были созданы высокогорные лагеря. Один из таких лагерей был недалеко от Ташкента. К лагерю приходилось добираться по горным тропам. Когда командующему округом говорили, что туда трудно подвозить продовольствие, что там бездорожье, он спрашивал:

— А если будет война? Как тогда вы поступите?

Возражать, разумеется, не приходилось.

Не только пехота и конница взбиралась по нехоженым тропам на недоступные вершины гор, — не отставала и артиллерия. Посмотришь на какую-нибудь гаубицу, примостившуюся на небольшой террасе, над пропастью, и невольно думаешь, что ее туда принесли на крыльях. Но не всегда и не все проходило благополучно. Были и беспокойства и жертвы. То под откос свалится лошадь с тюком, то срывался с кручи боец, то пулемет летел в пропасть. И, когда об этом докладывали командующему, он говорил:

— На войне все бывает. Но сейчас надо этого избегать.

В июле 1935 года первый отряд альпинистов выступил в высокогорный поход на Памир.

Отряд получил задание: в полном походном снаряжении совершить восхождение на высоты в пять-шесть тысяч метров.

Отряд пробыл на Памире около сорока дней. Красноармейцы и командиры шли по труднопроходимым местам: по осыпям, ледникам, моренам, через скалы, кручи, бурные реки. Они пересекли пустыни, где всегда свирепствовали ураганы, смерчи, а по ночам стояли сильные морозы. Несмотря на все трудности, отряд, преодолевая Алайский и Заалайский хребты, взял штурмом перевалы Чигирчик (высотой 2452 метра), Кизил-Белес (3000 метров), Талдык (3625 метров), Козыл-Арат (4285 метров).

Тяжелые географические и климатические условия потребовали предельного напряжения сил. Разница давления воздуха давала о себе знать постоянно. Если в Ташкенте давление воздуха доходит до 730 миллиметров, а на озере Кара-Куль падает до 400 миллиметров, то на пике Трапеция оно равнялось всего 380 миллиметрам.

Об упорстве бойцов и командиров лучше всего расскажет выписка из дневника участника штурма пика Трапеция:

«С группой командиров мы преодолевали скалу за скалой. На полдороге вырос камень. Спуск с него был опасен. Чтобы не подвергать риску товарищей, я решил пройти первым и... полетел в пропасть. Я бьюсь об острые осколки скал, цепко хватаюсь за редкие кустарники, кувыркаюсь, лечу вниз головой, то широко распластав руки, то неестественно выпрямив корпус. Вслед за мной со скалы катились камни, галька, осыпался песок. Я — в ущелье. Спина, грудь, голова, руки, ноги — все в ушибах. Решаю, что только самообладание спасло меня от смерти...