В бой роковой... - [88]

Семья Петровых ликовала. Изможденным, но живым вернулся из Франции муж и отец. Александр Карпович обнимал жену и повзрослевших детей.

— Ого, какой ты большой, Лева. Теперь тебя не поднять над головой!

Владимир с гордостью доложил:

— А я, папа, комсомолец!

Отец заметил перемены и в Кате — посерьезнела. А у жены прибавилось столько морщинок на лице...

Сам дома не задержался. Чуть-чуть окреп и — в губком. Начал работать в горисполкоме, выступал на заводах и в учреждениях. Многие знали его давно, но только теперь полностью осознали, какой путь он прошел в царских тюрьмах и ссылках, в застенках белогвардейщины и в тюремных крепостях Франции. И несмотря на это, Александр Карпович оставался в строю.

Временами у него начинались головокружения. Может, рановато включился в работу? Но теперь не до отдыха. У секретаря губкома Якова Тимме последняя стадия туберкулеза, а работает по 16 часов в сутки!

Приезд Сапрыгина развеял тяжкие мысли. Радостной была встреча старых друзей.

— Не буду портить тебе настроение своим рассказом, Коля, — сказал Петров, когда тот спросил его о жизни в заточении. — Скажу лишь: нас, заложников, увезли на французском корабле «Кондэ», том самом, который Боев собирался взорвать. Помнишь? Расскажи-ка лучше о делах печорских.

— Что ж, Саня, наша артель действовала в подполье неплохо. Подняли восстание задолго до прихода Красной Армии, создали ревком. Сейчас он стал объединенным, Печорским. И председателем его избрали знаешь кого? Ивана Гагарина.

Петров сообщил о последнем совещании в губкоме. Речь шла о подготовке сборника Истпарта, посвященного революционной и подпольной деятельности в губернии.

— Я, Коля, начал писать мемуары. Начинаю с дореволюционного периода. И знаешь, в качестве эпиграфа я взял строки из нашей любимой песни: «В бой роковой мы вступили с врагами...»

— Одобряю, Саня. Меня губком тоже для этого с Печоры вызвал.

К Петрову продолжали поступать приглашения выступить, и он не отказывался, хотя из-за этого приходилось откладывать работу над мемуарами. Однажды во время выступления на лесопильном заводе, где еще до революции Александр Карпович вел партийную работу, ему стало плохо...

Он был отправлен в Москву на длительное лечение.

ИХ ИМЕНА БЕССМЕРТНЫ

После выздоровления Петров остался в столице, где и завершил первую часть мемуаров, которая была напечатана в журнале «Пролетарская революция». Его воспоминания привлекли внимание читателей, в том числе и сестры Владимира Ильича Ленина — Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой. Вместе с Ф. Я. Коном она подготовила их к изданию отдельной книжкой под названием «Рабочий большевик в подполье»[25].

Ободренный этим, Петров решил написать вторую и третью части воспоминаний о павших и живых товарищах по борьбе. «Пускай всем нам высшей наградой будут слова Ленина о том, что мы отняли солдат у Антанты», — говорил он.

Но здоровье не позволило писать.

В фонде Общества старых большевиков Центрального партийного архива хранится автобиография А. К. Петрова. К сожалению, о 1918-1920 годах в ней сказано очень мало: «При эвакуации большевиков из Архангельска был выделен для подпольной работы... Вместе с Сапрыгиным и другими товарищами (Боев, Теснанов, Закемовский, Рязанов) был арестован без улик (маленький сын спрятал печать подпольного комитета большевиков в снег) и передан военно-окружному суду». О жене: «Дважды она рисковала своей жизнью — в 1907 году, когда заведовала архивом партийной организации, и в 1918-1919 годах во время интервенции, когда заведовала квартирой Архангельского комитета большевиков, хранила печать и партийные деньги». О детях: «Дочь моя, Екатерина, с 16 лет вошла в партию в апреле 1917 года, в которой работает до сих пор. Сын Владимир[26] вошел в комсомол во время интервенции, участвовал, при революционном штабе во время переворота в 1920 году, был первым организатором пионерской организации в Архангельске и одним из организаторов комсомола. Последний сын мой — Лев вошел в комсомол с 12 лет».

Активным собирателем материалов об Архангельском подполье для сборника губернского Истпарта был заместитель председателя губисполкома Иван Васильевич Боговой. Однако его непосредственная помощь в этом деле продолжалась недолго[27].

В восстановлении некоторых деталей подпольной борьбы помогла и Катя Петрова[28].

Спустя более полувека после описанных в повести событий по моей просьбе младший сын Петрова — Лев Александрович, ветеран Отечественной войны, профессор, заведующий кафедрой философии Иркутского университета, рассказал мне о некоторых фактах из истории борьбы Архангельского подполья.

Давно начатую работу и ныне совместно продолжают товарищи из двух областей — Архангельской и Вологодской. Работники партийных архивов обкомов и краеведческих музеев ведут поиски материалов, документов, воспоминаний. В изданных сборниках наряду с героями вооруженной борьбы рассказывается и о тех, кто действовал оружием слова. Об этих людях в 1924-1926 годах в сборнике воспоминаний и периодической прессе Архангельска поведали Н. Е. Сапрыгин, А. Д. Метелев, Г. С. Юрченков, П. М. Агапитов, И. Я. Гагарин. С отдельными книгами выступили М. В. Рихачев и В. П. Чуев. Из Пинеги в Центральный партийный архив прислал свои воспоминания П. И. Нартин, рассказавший о Майкле Смите. Прочитав их, автор данной повести обратился за разъяснением к Ивану Яковлевичу Гагарину. Тот сказал: