В бой идут одни штрафники - [57]
По белому потолку, по серому, выбеленному известкой электрическому проводу, ползла муха. Они в окопах всегда были бедствием. Особенно когда недалеко, перед траншеями или возле кольев заграждения, лежали неубранные трупы. Мухи прилетали с нейтральной полосы. Во всяком случае, обитателям траншеи так всегда казалось. Иногда они облепляли лица спящих, залезали в рот и в ноздри. По живым они ползали как по трупам. Однажды Воронцов застал спящим часового. Тот сидел на дне окопа, на еловой подстилке, обхватив обеими руками винтовку с примкнутым штыком, а по его лицу и рукам ползали мухи. Шустрые, лоснящиеся сытой фиолетово-зеленой окалиной. Воронцов, испугавшись, что часовой убит, наклонился к нему и, прежде чем встряхнуть его, согнал с лица мух. И тут же понял, что боец жив, что он просто спит. Воронцов высвободил из его рук винтовку, перехватил ее и нацелил в грудь. И тут почувствовал, что на него смотрят. «Если кто уснет, будить не стану. Так и знайте». — И, подцепив край шинели, с силой проткнул толстую материю, пригвоздив ее к стенке окопа. Штык вошел в сырой песок легко и глубоко, по самую мушку.
Боец тут же проснулся. Но ни встать, ни вытащить винтовку он не мог. Так и барахтался в ячейке, испуганно озираясь, пока кто-то из штрафников не выдернул штык из стенки окопа.
Потолок… Если над ним потолок, то он, по всей видимости, находится в землянке. Но откуда электрический провод и лампочка? В землянках под потолком в лучшем случае висели тусклые карбидки.
Все-таки он кое-что помнит.
Скрипнула рядом кровать, напряглась панцерная сетка, и чей-то голос удивленно спросил:
— Сосед! Ну что, братишка, явился? С возвращеньицем!
Воронцов повернул голову и увидел бритого наголо человека в больничной пижаме. Сосед. Примерно его лет. На подбородке свежий, только-только затянувшийся розовой кожей шрам. Нога в гипсе. Гипс замызганный, со стажем, исписанный химическим карандашом. Сосед ловко перекинул свой разрисованный саркофаг с кровати на пол, подхватил костыли и подошел к Воронцову.
— Здорово ж тебя, лейтенант, дерябнуло! Мы уже решили, не выкарабкаешься. А тебе еще, видать, повоевать охота. — И лысый, обеими руками держа гипсовую ногу, засмеялся.
Ни в какой он не в траншее, и даже не в землянке. Вот откуда здесь электропроводка и этот запах? Запах не лучше окопного. Но все же другой, явно тыловой.
Воронцов осматривал свое тело. Ноги вроде целы, торчат под простыней обе. Рука одна шевелится. Другая в гипсе, подвязана на растяжке.
— У меня все цело? — разлепил губы Воронцов.
— Да вроде все. — Сосед наклонился над ним, заглянул в глаза. — Ты себя-то помнишь?
— Да вроде не забыл.
— Зовут как?
— Александром.
— А меня Гришкой. А родом ты откуда?
— Смоленский.
— Не земляк, — разочарованно вздохнул Гришка и погладил свою блестящую макушку. — Я с Волги, из Саратова. Ну что, выспался? Три дня пролежал. Видать, мать за тебя молится. Или жена. Женат?
— Нет пока.
— Значит, мать. Материнская молитва, говорят, крепче. Хочешь чего-нибудь?
— Нет.
— А мы тебя будить пробовали. После такой операции нельзя спать. Если уснешь… Организм прекращает сопротивление. Так что мы думали, что ты уже все, смирился, не проснешься. А у тебя сердце крепкое. — Гришка улыбался, заглядывал Воронцову в глаза, будто все еще не верил, что он действительно проснулся, а не бредит. — Если что надо, скажи. Что-то ты, Саша, вспотел. Лоб весь мокрый. Жар у тебя. Пойду-ка я за сестричкой схожу.
Гришка застучал костылями к двери.
Воронцов осмотрелся. Фронтовая привычка: оказавшись в незнакомой местности, первым делом необходимо изучить ее и прикинуть свои шансы. Палата небольшая, по четыре кровати по каждой стене. На одной неподвижно лежит весь в гипсе и бинтах пожилой дядька. Только усы торчат, пышные, с сединой. Они выдают возраст. Раненому лет сорок, не меньше. На угловой кровати, что возле двустворчатой двери, одна половина которой приоткрыта, так что из коридора тянет свежестью и прохладой, лежит с книжкой в жилистой красной руке щуплый и тоже немолодой. Другая рука у него в гипсе от самого плеча. Читает. Что же он, интересно, читает? На фронте совсем отвык от книг. В полевой сумке всегда лежала одна книжка — «Боевой устав пехоты Красной Армии. Часть I. (Боец, отделение, взвод, рота)». Книжка довольно толстая, как «Мертвые души» Гоголя. Только форматом поменьше. И выучил он эту книжку в красной матерчатой обложке за эти годы с лета сорок первого года почти наизусть. И не только теорию. Боец, отделение, взвод, рота… Бойцом он был. В сорок первом, под Юхновом и Медынью. Под Вязьмой. Да, под Вязьмой тоже. Хотя тогда его звали Курсантом. Уважительно. Курсант. Нет, кличкой это не было, скорее званием. Хотя и звание в то время имел — сержант. Но звание, оно как-то не приживалось. Тогда же, осенью сорок первого, он командовал отделением. Потом — взводом. Взводом он командовал долго. Еще и лейтенантского звания не имел, когда в отряде, в Красном лесу за Прудками, окруженцы и местные мужики избрали его командиром небольшого отряда, числом до взвода. И потом, зимой и весной сорок второго года прибились к группе майора Жабо. А в последний день и ротой он успел покомандовать. Недолго, конечно. Да и рота была порядком выбита. Но все же.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Воспоминания генерал-лейтенанта В.В. Марушевского рассказывают о противостоянии на самом малоизвестном фронте Гражданской войны в России. Будучи одним из создателей армии Северной области, генерал Марушевский прекрасно описал все ее проблемы, а также боестолкновения с большевиками. Большое внимание автор уделяет и взаимодействию с интервентами, и взаимоотношениям с подчиненными.
«Перед тобой, читатель, дневники летчика-аса времен Великой Отечественной войны Героя Советского Союза Тимофея Сергеевича Лядского. До этого они никогда не публиковались. Тебе предстоит ознакомиться с удивительным документом человеческой судьбы, свидетельствами очевидца об одном из важнейших и трагических событий XX века. Я знаю, что многие читатели с интересом и доверительно относятся к дневникам, письмам и другим жанрам документальной беллетристики. В этом смысле предлагаемая вам книга ценна и убедительна вдвойне.
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Сбежав из плена, шестнадцатилетний Володя Бойкач возвращается домой, в Дубовую Гряду. Белорусская деревня сильно изменилась с приходом фашистов, изменились ее жители: кто-то страдает под гнетом, кто-то пошел на службу к захватчикам, кто-то ищет пути к вооруженному сопротивлению.
В оперативном руководстве партизанским движением огромную роль сыграла радиосвязь. Работая в тяжелейших условиях, наши связисты возвели надежные радиомосты между Центральным штабом и многочисленными отрядами народных мстителей, повседневно вели борьбу с коварными и изощренными происками вражеских радиошпионов. Об организации партизанской радиосвязи, о самоотверженном труде мастеров эфира и рассказывает в своих воспоминаниях генерал-майор технических войск Иван Николаевич Артемьев, который возглавлял эту ответственную службу в годы Великой Отечественной войны.
Фронтовая судьба кровно связала писателя со Смоленщиной. Корреспондент фронтовой газеты Евгений Воробьев был очевидцем ее героической обороны. С передовыми частями Советской Армии входил он в освобожденную Вязьму, Ельню, на улицы Смоленска. Не порывал писатель связей с людьми Смоленщины все годы Великой Отечественной войны и после ее окончания. О них и ведет он речь в повестях и рассказах, составляющих эту книгу.
В книге рассказывается о партизанском отряде, выполнявшем спецзадания в тылу противника в годы войны. Автор книги был одним из сотниковцев – так называли партизан сформированного в Ленинграде в июне 1941 года отряда под командованием А. И. Сотникова. В основу воспоминаний положены личные записи автора, рассказы однополчан, а также сведения из документов. Рекомендована всем, кто интересуется историей партизанского движения времен Великой Отечественной войны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.