В борьбе за трон - [31]

– План очень хорош! – рассмеялся Монтгомери. – Назначьте его комендантом дворца, ваше величество, самым первым придворным лицом при королеве, начальником ваших десяти солдат. Это раздует его гордость, а несколько сладких взглядов прекрасной леди погрузят его в сладчайшие сны. Я же тем временем понесусь в Дэмбертон и приведу с собой оттуда подмогу.

Вдовствующая королева принужденно улыбнулась. Гордой представительнице рода Гизов не нравилось соединять такое важное дело с шуткой, но ей пришлось уступить.

– Ну, так позовите его сюда, кастелян! – сказала она. – Вы же, граф, воспользуйтесь этой ночью и поезжайте с богом!

– Ваше величество! – тихо сказал кастелян, когда граф простился с вдовствующей королевой. – Неужели вы серьезно хотите, чтобы паж оставался на свободе? Тогда я прошу освободить меня от моих обязанностей, прежде чем позовут его сюда!

– Вы дурак, Драйбир! – шепнула ему Мария Лотарингская. – Если я и требую, чтобы вы перенесли оскорбление от этого молокососа, то ведь этим еще не говорю вам, чтобы вы отказывались от мести. Верные слуги действуют не спрашиваясь!

Кастелян склонился перед королевой и вышел из комнаты, причем Мария Сейтон отлично заметила, какая злобная улыбка исказила его черты.

III

Тем временем Роберт Сэррей почти потерял всякое терпение. Когда наконец кастелян вернулся и с глубоким поклоном заявил, что вдовствующая королева ждет его, то под маской преувеличенной вежливости Роберт инстинктивно угадал лицемерие.

– Вы очень переменились, сэр! – сказал он. – Если вы получили выговор, то мне это очень прискорбно. На честный гнев я отвечаю тем же, но доносчиком я никогда не был!

Сказав это, он протянул старику руку.

Но тот не взял ее и ответил только поклоном.

– Значит, враги? – раздраженно улыбнулся Сэррей и зашагал вперед.

– Боже упаси меня быть врагом такого высокого барина, как вы! – ответил кастелян. – Я – ваш слуга, только слуга.

Когда Роберт вошел в покои королевы, то ему тоже пришлось обратить внимание на перемену в обращении, которая поразила его уже у кастеляна. При его входе фрейлины поднялись с мест, однако в той почести заключалось что-то до того неуловимо насмешливое, что он покраснел.

– Граф! – сказала вдовствующая королева. – Простите, что мы не оказали вам того внимания, которое должны были бы проявить, как к человеку, находящемуся под особым покровительством регента. Но то, что он увеличивает наш придворный штат, представляется необычайной и неожиданной внимательностью с его стороны, к которой мы, к сожалению, совершенно не были подготовлены. Кастелян отведет вам комнату, какую вы только пожелаете. Вам предоставляется полная свобода появляться за нашим столом и оказывать королеве пажеские услуги, когда вам это заблагорассудится, так как мы не решимся распоряжаться тем, кто получил от регента непосредственные приказания.

Разумеется, ничего не могло быть более уничтожающего и оскорбительного для молодого человека, как получить подобный ответ на свой надменный дебош. Все его желания спешили исполнить и шли даже гораздо дальше, так как вдовствующая королева предоставляла ему самому назначить, какую именно службу хотел бы он нести. Это было издевательством или злобным недоверием, которое исходило как раз от тех, кому он хотел посвятить всю свою жизнь до последней капли крови!

Сэррей хотел ответить, но Мария Лотарингская так гордо и высокомерно дала понять, что аудиенция окончена и он отпускается, что весь красный от стыда Роберт глубоко поклонился ей и с болью в сердце вышел из комнаты.

– Какую комнату прикажете приготовить вам, ваша милость? – спросил кастелян, тогда как из комнаты донеслось тихое фырканье.

– Какую хотите. На эту ночь достаточно будет охапки соломы.

– Я прикажу приготовить для вас парадные комнаты правого флигеля, если вы действительно не боитесь привидений!

Сэррей ничего не ответил; он кивнул в знак согласия головой, даже не разобрав как следует, что спрашивал кастелян. Ему хотелось поскорее выйти на воздух, так как бешенство и стыд переполняли его душу.

Сначала пренебрежение, затем злобное издевательство – так вот какой прием ждал его в Инч-Магоме!

А как должны были смеяться красивые глазки Сейтон над тем, что мальчишка потребовал удовлетворения от королевы!..

Роберту прямо-таки хотелось плакать – до такой степени сжималось его сердце при мысли о том, что все его сладкие грезы разлетелись, словно дым, что разбились все его гордые надежды! Жаждущее доверия сердце встретили подозрительностью и сверху вниз окинули его насмешливым взглядом…

Сэррей бросился на прибрежный дерн у озера и принялся смотреть на голубые волны. Быть здесь замурованным среди людей, которые его высмеяли, тогда как оттуда, с другого берега, ему улыбалась свобода! Но что же мешало ему броситься туда, ринуться в воду, переплыть на тот берег и поискать счастья где-нибудь в другом месте на свете?

Правда, он дал графу Аррану слово, что будет верным слугой королеве. Но стать мишенью насмешек ее придворных дам…

– Нет, нет! – вырвалось у него вслух. – Лучше стать простым рабочим в клане какого-либо лэрда, чем быть здесь шутом насмешливых баб!