В битвах под водой - [7]
— По-моему… — попытался возразить я, но Метелев перебил меня.
— Нет, нет! Подумай хорошенько, и по-твоему будет то же самое…
— Но ведь командир лодки проверял и… — не сдавался я.
— Вербовский тоже не совсем прав. Я ему уже говорил об этом. В общем, он со мной согласен, но… не совсем, кажись…
Я тоже не мог во всем согласиться со старым моряком. Учения, которые мы проводили, убеждали меня в том, что мы решаем задачи, в целом отвечающие требованиям наших официальных документов и инструкций.
Выйдя из дизельного отсека, я поднялся на мостик.
В бухте было совершенно темно, и только в безоблачном небе светились яркие южные звезды. С противоположной стороны гавани, где находился судостроительный завод, уже переведенный на круглосуточную работу, доносился стук молотков и шум различных механизмов. Ночь давно опустилась на землю, но люди продолжали работать с таким же усердием, как и днем.
В пятницу утром, на целые сутки ранее намеченного срока, «Камбала» была готова к сдаче и вскоре вступила в строй боевых кораблей Черноморского флота.
Первый блин
Подводная лодка готовилась к первому боевому походу. На корабль грузили боеприпасы, горючее и продовольствие.
Погрузочный кран поднял с пирса торпеду, пронес ее по воздуху и начал медленно опускать на палубу «Камбалы». На слое тавота, которым была густо смазана торпеда, кто-то вывел пальцем: «Наш подарок фашистам».
— Хорош подарочек, товарищ старший лейтенант, не правда ли? — прикрывая рукой глаза от солнца, обратился ко мне лейтенант Глотов, руководивший погрузкой торпед.
— Подарок достойный, — согласился я.
— Вы двигаетесь, как черепахи! Так воевать нельзя! — слышался глуховатый голос боцмана Сазонова, «подбадривавшего» матросов, грузивших продукты на лодку.
— Сазонов, мы, чернокопытые, уже шабашим! — вытирая руки куском пакли, подшучивал Свистунов. — А как ваша интеллигенция?
— Ты сам интеллигент, — сухо улыбнулся Сазонов, сверкнув глазами, и снова переключился на рулевых. — Давайте быстрее! Неужели не видите, черное копыто издевается…
На подводной лодке мотористов в шутку называли «чернокопытыми», а рулевые, и особенно радисты, именовались интеллигенцией.
— Смотри, — улыбался, подходя к нам, Иван Акимович, — мотористы опять первые…
— Как всегда, — поддержал я.
— Пойдем со мной.
— Куда?
— Начальник политотдела вызывает. Партийный билет будет тебе вручать, — и Станкеев дружески взял меня под руку.
В небольшом, но светлом и уютном кабинете, увешанном географическими картами, нас приветливо встретил начальник политотдела соединения капитан первого ранга Виталий Иванович Обидин. Он взял со стола приготовленный заранее партийный билет и, передавая его мне, сказал:
— Вы получаете партийный билет в самое трудное для нашей страны время. Наша свобода и независимость в опасности. Вы уходите в море. Так докажите же, что мы не ошиблись, когда принимали вас в партию.
— Все свои силы и знания я готов отдать за священное дело партии! произнес я и пожал большую сильную руку Виталия Ивановича.
— Ну как? Теплее с партбилетом? — хлопнул меня по плечу Станкеев, как только мы вышли из кабинета начальника политотдела и направились на пирс.
— И верно, теплее…
— Дела, видео, на фронте серьезные, — нахмурил брови Иван Акимович, — в сегодняшней сводке опять… отступление…
Некоторое время мы шли молча.
— Снова введен институт комиссаров, — сообщил Иван Акимович.
— Так ты теперь комиссар «Камбалы»?
— Выходит, так.
— И я должен обращаться к тебе на «вы»?
— Как хочешь, — Станкеев пожал плечами, — по-моему, не обязательно…
— Ладно, учту.
В 16 часов наша «Камбала» была готова к выходу в море. Все необходимое было доставлено на лодку, механизмы исправны, команда обмундирована.
— Да, ты слышал, «Крылатка» возвращается с победой, утопила два румынских транспорта, — сообщил Иван Акимович.
— Нет, не слышал. Да может ли быть это?
«Крылатка» только два дня тому назад вышла в море и, казалось, не могла еще дойти до позиции. И вот она уже успела одержать победу и возвращалась в базу.
— Почему не может быть? — рассмеялся Иван Акимович. — Лодка у них хорошая, команда сработанная, а командир Илларион Фартушный серьезный и опытный офицер-коммунист! По-моему, им было бы стыдно не одерживать побед.
— Да нет, не потому… Уж очень быстро они обернулись. Они ведь только недавно ушли в море…
— Да, ты прав, им сопутствует удача. Пойдем скорее, надо еще рассказать людям о победе «Крылатки» и вообще побеседовать.
Мы собрали на пирсе подводников и провели короткий митинг. Иван Акимович рассказал о боевом успехе «Крылатку» и выразил надежду, что наш экипаж сделает все для того, чтобы приумножить победы подводных лодок дивизиона.
Подводники были рады услышать о боевых делах «Крылатки». Да и как им было не радоваться, если всем было ясно, что на потопленных подводной лодкой двух транспортах погибло много вражеских солдат, офицеров и боевой техники.
Транспорт водоизмещением 5–6 тысяч тонн может принять 3–3,5 тысячи человек, до 200 танков, более 100 самолетов и другие грузы. А «Крылатка» утопила два транспорта по 6–7 тысяч тонн водоизмещения каждый. Однако подводников воодушевляло не только это. Они считали, что «Камбала» имеет не меньше шансов на успех в предстоящем боевом походе, и каждый уже предвкушал радость будущих побед, забывая о вполне возможных на войне неудачах и огорчениях.
Записки Я. К. Иосселиани «Огонь в океане» носят автобиографический характер. Капитан первого ранга, Герой Советского Союза, прославленный подводник Ярослав Константинович Иосселиани родился и провел детские годы в горной Сванетии. Грузины по происхождению, жители горной Сванетии в силу многих исторических, географических, и социальных причин оказались в отрыве и от высокой грузинской и от могучей русской культуры. Октябрьская революция принесла в Сванетию свободную и полнокровную жизнь, о которой веками мечтали свободолюбивые сваны.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».