В безбрежности - [4]

Светом возрожденных заблистал Восток.

Ветер изменился, и пахнул мне в очи,

И шепнул с усмешкой: «День сильнее ночи».

РУЧЕЙ >(С восточного)

Что ты плачешь, печальный прозрачный ручей?

Пусть ты скован цепями суровой зимы,

Скоро вспыхнет весна, запоешь ты звончей,

На заре, под покровом немой полутьмы.  

И свободный от мертвых бездушных оков,

Ты блеснешь и плеснешь изумрудной волной,

И на твой жизнерадостный сладостный зов

Вольный отклик послышится в чаще лесной. 

И, под шелест листка, ветерка поцелуй

Заволнует твою белоснежную грудь,

И застенчивым лилиям в зеркало струй

На себя будет любо украдкой взглянуть.  

Вся земля оживится под лаской лучей,

И бесследно растают оковы зимы.

Что ж ты плачешь, скорбящий звенящий ручей,

Что ж ты рвешься так страстно из темной тюрьмы?

«Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья…»

Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья,

Раскрасневшийся лик наклонило и скрыло за лесом,

Где чуть дышит, шепчет в ветвях ветерка дуновенье,

Где листва чуть трепещет в лучах изумрудным навесом.  

Распростертую Землю ласкало дневное Светило,

И ушло на покой, но Земля не насытилась лаской.

И с бледнеющим Месяцем Солнцу она изменила,

И любовь их зажглась обольстительной новою сказкой.  

Вся небесная даль озарилась улыбкой стыдливой,

На фиалках лесных заблистали росою слезинки,

Зашепталась речная волна с серебристою ивой,

И, качаясь на влаге, друг другу кивали кувшинки.

ЗВУКИ ПРИБОЯ

Как глух сердитый шум

Взволнованного Моря!

Как свод Небес угрюм,

Как бьются тучи, споря!  

О чем шумит волна,

О чем протяжно стонет?

И чья там тень видна,

И кто там в Море тонет?  

Гремит морской прибой,

И долог вой упорный:

«Идем, идем на бой,

На бой с Землею черной!  

Разрушим грань Земли,

Покроем все водою!

Внемли, Земля, внемли,

Наш крик грозит бедою!  

Мы все зальем, возьмем,

Поглотим жадной бездной,

Громадой волн плеснем,

Взберемся в мир надзвездный!»  

«Шуми, греми, прибой!»

И стонут всплески смеха.

«Идем, идем на бой!» —

«На бой» — грохочет эхо.

МОРСКОЕ ДНО >СОНЕТ

С морского дна безмолвные упреки

Доносятся до ласковой Луны —

О том, что эти области далеки

От воздуха, от вольной вышины.  

Там все живет, там звучен плеск волны,

А здесь на жизнь лишь бледные намеки,

Здесь вечный сон, пустыня тишины,

Пучины Моря мертвенно-глубоки.  

И вот Луна, проснувшись в высоте,

Поит огнем кипучие приливы,

И волны рвутся к дальней Красоте.  

Луна горит, играют переливы, —

Но там, под блеском волн, морское дно

По-прежнему безжизненно темно.

«Кто это ходит в ночной тишине…»

                Е. Н. Лисагоровской

Кто это ходит в ночной тишине,

Кто это бродит при бледной Луне?  

Сонные ветви рукою качает,

Вздохом протяжным на вздох отвечает.  

Кто над немою дремою стоит,

Влажным дыханием травы поит?  

Чье это видно лучистое око —

Ближе и ближе — и снова далеко?  

Слышно, как старые сосны шумят,

Слышен гвоздики ночной аромат.  

В сонном болоте знакомые травы

Больше не дышат дыханьем отравы.  

Тише! Останься, помедли со мной!

Кто ты, — не знаю, о, призрак ночной.  

Сладко с тобой под Луною встречаться,

С призраком — призраком легким качаться.  

Что же ты вновь убегаешь, скользя, —

Или нам ближе обняться нельзя?  

Или подвластны мы чарам запрета

В царстве холодного лунного света?  

Кто ж это гонится там за тобой? —

Призрак сверкает блестящей стопой.  

Легким виденьем тень убегает, —

Только на небе зарница мелькает.

ОСТРОВ ЦВЕТОВ

                Графине Е. Н. Толстой

Жемчужина морей,

Цветущий Остров дремлет,

И в пышности своей

Волнам влюбленным внемлет.  

Над ним — простор Небес,

Кругом — пустыня Моря,

На нем зеленый лес

Шумит, прибою вторя.  

Здесь нет людских следов,

Здесь легкий ветер веет,

Он чашечки цветов

Дыханием лелеет.  

Безмолвные цветы —

Властители пространства,

И жаждой красоты

Живет цветов убранство.  

И вот за гранью гор

Встает дворец Востока, —

Украшен трав ковер

Цветами златоока.  

И снова в свой черед

Вздохнет Закат усталый,

И берег вновь цветет,

Лазурный, желтый, алый.  

Проходит жизнь как сон,

Рассвет, как прежде, пышен,

Полет седых времен

Над Островом не слышен.  

Лучи с Небес глядят,

И кроток свет Заката,

Цветы лучам кадят

Струями аромата.  

Кадильница морей,

Цветами Остров дышит,

А ветер сеть ветвей

Колышет и колышет.

ТУМАНЫ

Туманы таяли и вновь росли над лугом,

Ползли, холодные, над мертвою травой,

И бледные цветы шепталися друг с другом,

    Скорбя застывшею листвой.  

Они хотели жить, блистая лепестками,

Вздыхать, дышать, гореть, лелеять аромат,

Любиться с пчелами, дрожать под мотыльками,

    Из мира сделать пышный сад.  

Они изнемогли под сыростью тумана,

И жаждали зари, и жаждали огня,

И плакали, что смерть приходит слишком рано,

    Что поздно вспыхнут краски дня.  

И день забрезжился. Туманы задрожали,

Воздушным кораблем повисли над землей.

И ветры буйные, смеясь, его качали,

    И свет боролся с тусклой мглой.  

Все жарче день пылал сверкающим приветом,

Холодный круг земли дыханьем горяча, —

И облако зажглось, пронизанное светом

    Непобедимого луча!

ЧАХЛЫЕ СОСНЫ

Хмурятся скалы, оплоты земной тишины:

Ветер в пролетах свистит от стены до стены.  

Таинство жизни трепещет средь мертвых камней,