В бесшумном полете гналась я за ним - [2]

— Да... — покивал головой Джо. — Я прекрасно понимаю, что выка­пывание старых черепков и обглоданных термитами скелетов имеет свое очарование и при некотором усилии доброй воли может даже казаться самым захватывающим занятием в мире. Археология — это изумительная наука! Я горжусь тобой! — Джо рассмеялся и положил свою руку на ее маленькую, но сильную ладонь. — Я шучу, дорогая... Обещаю, что уже на этой неделе ты и Розмари Паркер все узнаете. Я лишь изменил фамилии, окрестности и характерные приметы реальных людей. А в остальном все осталось как было.

— Ты написал об этом повесть? Когда?

— В течение последних двух недель.

— А как называется?

— «В бесшумном полете гналась я за ним», — сказал Джо и слегка покраснел, предвидя следующий вопрос.

— Господи!.. — вздохнула Каролина. — А откуда на этот раз взято название?

— Из «Эвменид»...

— Из Эсхила! Каждый твой бестселлер профанирует в названии како­го-нибудь близкого мне человека.

— Возможно... — Джо скромно склонил голову. — Но я самостоя­тельно перевожу эти фрагменты, и таким образом, при случае повышаю уровень своего образования. — Он рассмеялся. — Кроме того, популяри­зирую этих старичков, а это уже кое-что, в наше время, когда подавляющее большинство людей думают, что Ахиллес — имя скаковой лошади или один из видов ревматизма. И к тому же — это такие красивые названия для детективных повестей! Так что я сочетаю приятное с полезным...

— Боюсь, — сказала Каролина, — что приятность и полезность в этом деле сочетаются лишь для тебя одного. Но не будем об этом говорить! В доме повешенного не следует упоминать...

— ...о серьезной литературе. — Алекс покивал головой. — А может, когда-нибудь напишу настоящую книгу?.. — продолжал он мечтатель­но. — Эпохальное произведение, большой, прекрасный роман, который буду каждый вечер доставать из-под подушки и сосредоточенно читать, чтобы потом с почтением поцеловать собственную руку... Боюсь только, что никто другой этого не будет читать и все станут меня ругать за то, что теряю время, вместо того чтобы сочинять хорошие, идеально выстроенные загадки для доморощенных детективов, которыми становятся мои читате­ли, заплатив несколько пенсов за экземпляр какого-нибудь моего романа о преступлении... — Джо рассмеялся и процитировал: — «О, лебединый пух мечтаний! Быть может, время вам дарует ту свободу, которую мне старость принесет...» Прости за еще одну цитату. Но если уж мы заговорили обо мне — должен признать, что минуту назад не слушал тебя с тем внима­нием, на которое заслуживает каждое твое изящное слово. Угадай, о чем я думал.

— Вероятнее всего, о каком-нибудь покойнике, которого кто-то отпра­вил к Господу Всемогущему.

Каролина допила кофе и осмотрелась. Далеко внизу в пропасти за окном вспыхнули первые вечерние огни реклам.

— Ничего подобного! Я думал о чем-то тихом и спокойном, например, о... — Он умолк, потом, прищурив глаз, глянул на Каролину. — Я всегда знал, что не принадлежу к людям с неизменными привычками и взглядами. Но зато, как мне казалось, я отлично знаю, чего я не люблю...

— С первым утверждением я согласна, — кивнула Каролина. Неоно­вая реклама, вспыхнувшая на крыше здания напротив, зажгла в ее глазах фиолетовые искорки.

— Между прочим, — продолжал Джо, не обескураженный ее едким замечанием, — до сих пор был убежден, что не люблю жизни в деревне. Я родился в Лондоне, и хотя много путешествую, а иногда даже принимаю приглашения от знакомых, живущих в деревне, но несмотря на это, мне всегда казалось, что не смог бы жить вдали от города...

— Какой красивый фрагмент автобиографии... — иронически вздохну­ла Каролина. — Мне даже на секунду показалось, что ты умер и я читаю о тебе в газете... Так и представляю себе похоронную процессию за твоим гробом: все городские полицейские и все самые серьезные преступники Лондона, идущие вместе в такт... кажется, ты как-то говорил, что любишь траурную музыку Шопена, не правда ли?

— Совершенно верно! Но думаю, что в этой процессии шла бы также и одна моя знакомая дама, если бы, конечно, она не находилась именно в это время в каком-нибудь Богом забытом уголке Земли, занимаясь ковырянием в носу у мумии какого-то Аменхотепа Среднего. А ты бы плакала обо мне?

Вопрос был задан так легко и непринужденно, что Каролина уже открыла было рот, чтобы поведать, как бы ее рассмешило такое известие, но ничего не сказала. Потом опустила глаза.

— Ну, ты ведь знаешь, Джо, как сильно я бы плакала, — сказала она тихо и серьезно.

— Гм... — Алекс откашлялся. — Действительно. Не следует говорить о смерти после сытного ужина, потому что тогда человек становится сен­тиментальным. Однако, возвращаясь к теме: вижу, что ты не угадаешь, о чем я думал.

— Нет... — Каролина покачала головой. Слишком часто она боялась за Джо, когда он вдруг надолго исчезал с такой вот иронической улыбкой, после какого-нибудь непонятного телефонного разговора, в котором речь шла чаще всего о том, что найдено чье-то мертвое тело...

— Так вот — я решил переехать в деревню.

— В деревню? — глаза Каролины расширились до предела. — Как это — в деревню? То есть, ты же не хочешь сказать, что...