В белую ночь у костра - [4]

Шрифт
Интервал

Всё у меня было совершенно новое, блестящее, скрипящее… НО — и я пишу это «НО» большими буквами, потому что, в отличие от всего, что было у дяди и видало разные виды, всё, что было у меня, включая мою новую шляпу с широкими полями, защищавшими глаза от солнца, и накомарником из чёрной вуали на шляпе, — всё это никаких видов не видело.

Я стоял у берега, по колено в воде, с открытым лицом — накомарник был закатан и укреплён английской булавкой на шляпе, потому что комаров было мало: дул ветер и побрызгивал дождь. Была самая лучшая погода для ловли форели. В солнечную погоду, когда воздух и вода пронизаны светом, форель очень хорошо видит — она видит и рыбака на берегу, и тень от рыбака, которая движется по воде, и убегает. А когда пасмурно и нет от тебя тени да ещё вода рябит от дождевых капель или от ветра, тогда форель видит плохо, тогда она смелая. Тогда хорошо клюёт!

И сейчас была именно такая погода: прекрасная погода! Вы, конечно, скажете, что погода не прекрасная, потому что ветер и дождь, но ведь всё относительно, как говорил дядя. Относительно рыбалки погода была прекрасной. Так что всё было прекрасно!

Я стоял далеко в воде, глядя на камень, который торчал из воды метрах в двадцати от меня. Вода, ударяя в камень, разбивалась на две струи, и между ними, под камнем, был водоворот: там должна была стоять форель. Я старался завести свою мушку именно в этот водоворот. Я очень старался! Я держал в уме все дядины советы, которыми он напичкал мою бедную голову, всё время повторял эти советы про себя и старался всё делать по правилам. А дядя стоял неподалёку и смотрел.

Ловить он бросил — он курил свою трубку и смотрел на меня, а его спиннинг стоял рядом, прислонённый к камню. И Чанг тоже смотрел на меня. От этого я ещё больше волновался.

По правилам ловли надо закидывать немного дальше и выше того места, где стоит форель, чтобы потом, приподнимая удилище или проводя его вбок, завести мушку в нужное место. Тут надо её провести легко и как бы невзначай.

Стоять надо вполоборота против течения. Когда мушку отнесёт вниз и леска натянется, надо снова перезакинуть.

Я всё делал по правилам, однако не мог точно провести мушку над нужным местом. Надо всё время чувствовать, где именно она в данный момент находится. Но я это плохо чувствовал. Я никогда толком не знал, где она находилась!

В глазах у меня рябило от быстро несущейся воды, руки и ноги болели от напряжения, и голова болела от напряжения, потому что я всё время мысленно повторял правила ловли.

А ещё мешали комары. Их было мало, но иногда они впивались мне в нос или в бровь, и тогда всё шло насмарку.

В общем, я стоял уже несколько часов, а ни черта не клевало!

Снасть была прекрасная, погода прекрасная, правила я помнил прекрасно, — а ничего прекрасного не было!

Утром, когда я шёл с дядей от костра к реке, вид у меня был отличный: хоть сейчас на обложку спортивного журнала! Я даже видел мысленно подпись на обложке мелким шрифтом, курсивом: «Знаменитый нахлыстовик такой-то, обладатель мирового рекорда среди юношей в ловле форели нахлыстом, сезон 1937 года. Река Нива на Кольском полуострове». Портрет, конечно, цветной, во весь рост, я ослепительно улыбаюсь, на голове у меня шляпа с приспущенным накомарником, а в руках… вот в том-то и дело, что в руках у меня пока не было ничего, кроме удочки! Никакой форели! «Этакая шляпа в шляпе!» — подумал я про себя…

Я вдруг разозлился, с шумом выбрался на берег, бросил на камни свой нахлыст и с размаху плюхнулся на мшистую кочку.

— Нет тут никакой рыбы! — сказал я, чуть не плача. — Может, мушка не та?

Дядя посмотрел на меня с улыбкой. Он подошёл и сел рядом.

— Всё прекрасно! — сказал он. — Снасть у тебя отличная и мушка тоже.

Он взял мой нахлыст, бережно поднял его, смотал леску на катушку и прислонил нахлыст к камню так, что конец удилища торчал в воздухе.

— Никогда не обращайся грубо со снастью, — сказал он осуждающе.

— Но в чём же всё-таки дело? — спросил я.

— Дело в том, — внушительно сказал дядя, — что ты должен сейчас кое-что позабыть…

— Что позабыть?

— Я сейчас объясню тебе это на примере, — сказал дядя. — Я прочту тебе притчу в стихах.

— Какую притчу?

— Сейчас поймёшь: когда я прочту тебе притчу, ты сразу поймёшь, что такое притча и что надо забыть… Притча эта называется «Как Сороконожка ходить разучилась». Слушай!

Дядя опёрся кулаком с зажатой в нём трубкой о колено, прищурился на облака — он всегда щурился, когда читал стихи, — и начал:

— Пройдусь-ка перед сном немножко! —
Промолвила Сороконожка. —
И — раз! — два! — три! — четыре! — пять! —
Шесть! — семь! — и восемь!..
И так далее —
Обула все свои сандалии
И вышла из дому гулять.
Раз! — поставит ногу,
Два! — поставит ногу,
Три! — поставит ногу:
Подошла к порогу.
Дважды два — четыре:
Вышла из квартиры.
Пять, шесть, семь и восемь:
В огороде осень.
Два плюс носемь — десять:
Ноги глину месят.
Дважды десять — двадцать,
Дважды двадцать — сорок:
Если постараться,
Влезешь на пригорок…
Так ноги в ремешках сандалий
Легко несли её вперёд.
Горел закат в осенней дали.
Вот — миновала огород.
Шаги, конечно, не считала,
А просто на исходе дня

Еще от автора Юрий Иосифович Коринец
Там, вдали, за рекой

Герою повести, восьмилетнему мальчику Мише, повезло в жизни. У него есть дядя. Дядя есть не только у Миши, скажете вы.Но в том-то и дело, что Мишин дядя совершенно удивительный человек. Коммунист и романтик, жизнелюб и фантазёр, дядя прошёл суровую школу подпольной борьбы и революции, участвовал в коллективизации на Волге, строительстве Магнитогорска, Днепрогэса.Он и теперь человек до предела занятый. Вся его жизнь — непрерывная цепь поручений особой важности. Миша видит дядю лишь в редкие минуты отдыха, когда тот, шумный, увлечённый, полный самых невероятных и романтических историй, врывается в их дом со своими верными собаками Хангом и Чангом.Дядя для Миши — это целый мир, это самое значительное, что знает пока мальчик в жизни, олицетворение революции, мужества, верности, талантливости.


Привет от Вернера

Автобиографический роман о детстве, о жизни нашей страны 20 – 30-х годов, об интернациональном братстве рабочих разных стран. Действие происходит в Москве и Берлине.


Поэма о костре

Поэма о любви к Родине. Для младшего школьного возраста.


Володины братья

"Володины братья" — повесть об интересном и сложном мире подростка. Место действия — далекое уральское село.


Заблудившийся робот

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.