В бегах. Цена свободы - [5]

Я не сказал о Женьке Мамае — впервые встретил такого умного и веселого татарина, к которому привязался всей душой. Он был почти одногодок со мной, однако в душе ему было не больше двадцати пяти. Этот крепыш с узкими татарскими глазками и широким арлекиновским ртом мог заставить смеяться даже покойника. Специалист по картинам и разным музеям, он каким-то непостижимым образом влюблял в себя молоденьких и не очень служительниц музейных учреждений, и те сами выносили ему нужные картины, заменяя их искусными подделками. Разумеется, «работал» он под другими документами, иногда представляясь дальним родственником самого Далай-ламы. Денег для этого хватало. Женьку, как и меня, сдала ментам какая-то стервоза, спавшая сразу с четырьмя любовниками одновременно, один из которых работал в генеральной прокуратуре. Очевидно, этот сыскной пес рассказывал даме о разных преступлениях, связанных с картинами, и она прощупала Мамая, сама. Он клюнул, поделился с бабой, так сказать, секретами профессии. Дальше — просто и как всегда: ему посадили на хвост «тихарей» и вскоре арестовали, предъявив целый ворох статей. При обыске у него отмели сорок тысяч баксов, и теперь единственное, о чем он жалел, так это о том, что не успел потратить их. В общем, публика попалась отменная: и полезная и приятная.

Глава третья

Итак, вопрос упирался в синхронность наших действий. Наших с Графом действий. Как бы мы ни договаривались и ни обсуждали детали предстоящего побега, ни он, ни я не могли дать гарантии, что нам удастся вырваться из корпусов одновременно. Практически это было невыполнимо, ибо любая мало-мальская заминка или случайность ломала весь план и кто-то из двоих был обречен на «облом». В такой ситуации ждать невозможно; если к лазу первым прорвется Граф, останусь и опоздаю я. Если успею я, останется он. Не скрою, я очень нервничал и переживал. Несколько раз доставал из «нычки» матово поблескивающий «ствол» и привинчивал к нему глушитель. Братва подумала и об этом. Такой игрушкой можно уложить всю смену ментов, и никто не пикнет. Особенно когда ты обладаешь силой духа и стреляешь по людям как по мишени, не думая о последствиях. Патронов тоже хватало. Но что же делать?

Как нам сообщили друзья, до столовой осталось прорыть всего несколько метров. Несколько метров, и дело только за нами. Я не знал, как и чем они рыли этот лаз, но рыли довольно быстро и скоро. Если Тоска добавил к Графовой пятерке хотя бы троих своих ребят, восьмером они могли свернуть горы. Скорее всего, рыли из подвала какого-то частного дома, хотя я и не знал, есть ли на той стороне частные дома. Это не имело значения. Главное заключалось в том, что о преждевременном «запале» не могло быть и речи. Если бы кто-то засек подозрительные движения и цинканул ментам, об этом сразу же узнал бы Тоска. Брат его шурина занимал солидный пост в ментовском управлении и нет-нет да и выкладывал Вите интересную информацию, касающуюся братвы. Тоска не наживался и не спекулировал чьей-то свободой, но спасал таким образом многих. Мент, понятно, имел некоторые бабки с этого и по-своему страховался от пули киллера, которую давно заслужил своей «деятельностью».

В любом случае побег казался дерзким до невероятия. Как правило, копают изнутри на волю, а тут наоборот, да еще целая бригада «землекопов» без отдачи. Это не американские фантастические вертолеты, садящиеся на территории тюремного двора во время прогулки заключенных. Тут русский удалой размах, пан или пропал со всеми вытекающими последствиями.

Я ждал очередную малявку от Графа и вскоре получил ее. Мы пользовались услугами нескольких гонцов, и, если один из них дежурил на корпусе Графа, писал он, если на моем, писал ему я. Малявки со свободы передавались нам регулярно и тоже в таком порядке, в зависимости от смены и корпуса. Естественно, все тексты мы зашифровывали, как могли, и писали, разбавляя серьезное словами о чифире и куреве — на тот случай, если малявка каким-то образом попадет к оперативникам. Пусть думают, что пишут обычные фраера, сидящие на полном голяке. Так оно лучше. Граф писал, что все идет по плану, и предупреждал, что ожидается небольшой «фейерверк» перед самым отрывом. Что за «фейерверк», я не понял, но догадывался, что речь идет о каком-то взрыве или пожаре накануне побега. Чтобы отвлечь тем самым внимание ментов и дать нам возможность добраться до столовой. Но основной вопрос так или иначе сводился к одному: как выскочить одновременно? Этот вопрос пока был неразрешимым для Графа, как был он неразрешимым и для меня. Мы могли снова использовать нашу дорогую Елену и сойтись на больничке, но как пронести туда оружие и все прочее, что нам передали? Всю смену не подкупишь, и опять же опера… Два крутых и опасных подельника, которые в один день оказываются в лазарете, — предел наглости и явная промашка с нашей стороны. Это заметят тотчас, и не только опера. Тогда как?

Я часами ломал голову и буквально не находил себе места. Тупик? Возможно. Но из любого тупика, как и из тупика самоубийц, порой можно найти выход. Иногда взмах кнута какого-нибудь забитого пастуха с гор влияет на ход истории. Разумеется, он об этом не догадывается. А тут тюрьма и тупик?.. Откуда ж тогда бежать, как не из тюрьмы? Я чувствовал на себе огромную ответственность, осознавая, что Графу легче уйти без меня. В определенном смысле я его тормозил. Мы понимали друг друга с полуслова, и, хотя он был достаточно благородным и ни на что не намекал, я понимал все и так. «На то ты и Михей», — вспомнил я его некогда сказанные в мой адрес слова и крепко сцепил зубы. В данном случае Михей беспомощен как дитя и готов дорого заплатить за подсказку.