В бегах. Цена свободы - [32]

— Пишешь ты, тебе виднее. Надеешься, что кто-то когда-то издаст твою писанину?

— Вообще-то да, надеюсь. Осяду где-нибудь и…

— Значит, ты пишешь, как эти слащавые писатели. С ментовским уклоном, «в угоду обчеству», мать его! — Граф махнул рукой.

Я даже обиделся, он затронул самое больное место.

— Представь себе, нет; наоборот; — сказал я. — Пишу как было, я же сказал. Те писатели отходят в историю вместе со своей эпохой. Их уже почти никто не читает, особенно молодежь. На прилавках одни детективы да боевики, еще кое-какая философия, мистика. А вся эта совковая шушара, все те, кто писал «под общество» и, так сказать, мо-раль-но, оказались в заднице вместе с критиками. Сейчас они лопаются от зависти, пишут заумные статьи, а люди читают книжки про братву. Козлы даже не понимают, что их время ушло безвозвратно. А жизнь — вечный бунт.

— Убедил, — выслушал меня Граф. — И как же ты окрестишь наш последний побег? — спросил он. — Не тот, а этот?

— Так и окрещу — «Бандиты». Если приведется написать… — уточнил я.

— Приведется. Ты везучий. Вон и с монетой повезло… Упала бы иначе, тебя бы здесь не было, — заметил Граф.

— Все было честно, мне нечего сказать…

Мы поболтали еще некоторое время, но Вовчик так и не появился. Граф начал выходить из себя.

— Да где этот змей сопливый?! — восклицал он, кроя пацана последними словами. — Доставай автоматы, Михей, чувствую, предстоит нам бой.

Я успокаивал его, как мог, прося подождать. Уходить в ночь мне совсем не хотелось, да и скверных предчувствий во мне не было. Я, конечно, волновался, с нетерпением, как и он, ждал возвращения малого, но предчувствий чего-то дурного не наблюдал.

Наконец он появился. Дверь скрипнула, и кто-то стал спускаться по бетонным ступенькам вниз.

— Он, не волнуйся. Я узнал его шаги, — сказал я Графу.

Мы сидели в подсобке как мыши и не выглядывали из нее. Вовчик был весел и возбужден.

— Я дико извиняюсь, господа, немного задержался, — заявил он, разгружая сумку. — Встретил кое-кого из приятелей, потом звонил. Приятели хотели «сесть на хвоста», но я сказал им, что это не мое. Еле отстали. — Он взял лимон и повертел им перед нами. — Лимончики чуть ли не по лимону!

Я спросил его о подружке.

— Подружка в норме. Может, и женюсь на ней, не знаю еще, — ответил Вовчик задумчиво.

— Есть проблемы?

— Она работает медсестрой, снимает квартиру, а у меня — еще и два брата. Где жить-то? Встречаемся пока, а что дальше будет — черт его знает, — махнул он рукой.

— Ищи упакованную, при делах, — посоветовал ему Граф. — Ты парень ничего, в силе. Хороший «прикид», прическа, и дама — на «шпаге Д’Артаньяна»!

— На чем? — не понял щегол.

— На нем, — щелкнул себя по ширинке Граф.

— А-а, — рассмеялся парень. — Не слыхал, чтобы так член величали. «Шпага Д’Артаньяна»! Точно — шпага. Ну давайте тогда за «шпагу» врежем, — предложил он.

Мы налили себе какого-то клятого бренди и врезали.

— Закусывай, Коля, закусывай, — напомнил Граф о закуске, очевидно побаиваясь, что я окосею. Сам он уплетал съестное за обе щеки.

Как выяснилось чуть позже, Вовчик жил за несколько кварталов от котельной с родителями и двумя меньшими братьями в трехкомнатной квартире. Семья жила бедно, без каких бы то ни было перспектив на будущее. Парень отслужил в армии и не знал, куда податься. Хорошей специальности у него не было, а искать «упакованную», как предлагал ему Граф, у него не хватало ума. Ума и таланта. В общем и целом это был средненький человек с небогатой фантазией и ленцой в крови. Музон, пожрать, потрахаться и хорошо выспаться — вот и все его желания. Но и иметь он, конечно же, хотел. Проскакивало в разговоре.

Примерно к часу ночи Вовчик изрядно окосел, но с ног не валился. Он несколько раз переводил разговор на нашу машину, спрашивал, чем он может помочь, но мы прикидывались пьяными и плевали на все машины разом. Какие машины, когда на столе — спиртное, а до утра еще далеко? Я успел съесть целый лимон и чувствовал себя в общем неплохо. Дверь мы предусмотрительно закрыли на крючок и попросили Вовчика никому не открывать, если вдруг заявятся гости.

И гости заявились, в начале второго ночи. Кто-то сильно задергал за ручку, а затем позвал Вову.

— Кто это? — спросил Граф у щегла, видя, что гости не уходят.

— Вроде Сохатый, — пьяно пробормотал тот, вставая из-за стола. — Приятель мой, Сеня.

— Погоди, не спеши, — придержал я его за руку. — Зачем он тебе? Постучит и уйдет. Сиди, Вова, сиди.

— Не уйдет. Он знает, что я здесь, — пояснил Вова.

— Откуда?

— Знает. Он встретился мне, когда я ходил за бухлом. Где я могу быть? Выпьет стопарик и уйдет. Есть же еще, — кивнул он на стол. — Приятель мой. Пусть выпьет, — попросил он скромно.

Граф чуть подумал и маякнул мне, чтобы я не соглашался. Но в дверь тарабанили.

— Сорвет с крючка. Думает, что я — в отрубоне, — предупредил Вовчик. — Лучше открыть.

— Открывай, хер с ним! — сказал я. — Но учти, выпроводишь его сам.

Вовчик пошел к двери, а мы приготовились к встрече незваного гостя. Но уже через несколько секунд поняли, что гость не один. Вместе с Вовой в подсобку вошли трое. Не вошли, а остановились рядом. Трое парней лет по двадцать на вид и все трезвые, как стекло, это я определил сразу. Ребята неплохо смотрелись, настоящие спортсмены или вышибалы. Щегол пригласил их к столу и представил нам. Они сели. Глядя на них, я подумал, что место этих молодцов отнюдь не в котельной, а где-то в баре, в кабаке. Неплохо прикинутые, они смотрелись на десятку. Ну да бог с ними, пусть пьют на шару, не жалко. Вовчик налил им «горючего», и они молча выпили, не закусывая. Все остальное я помнил довольно смутно — один из этих козлов вышиб мне все мозги с одного-единственного удара. Собственно говоря, я не знаю, сколько их было, ударов, отрубился я с первого. Помню лишь то, что они разом встали, и вдруг — резкое движение, будто что-то мелькнуло передо мной. «Кулак, удар!» Уклониться я уже не успел. Что было с Графом, я не знаю. Банкет закончился.