В бегах. Цена свободы - [30]

— Мужики, — обратился к нам какой-то парень лет двадцати двух. — Жетончика лишнего не найдется часом? Я куплю. — Он держал в руках листок бумаги, очевидно хотел позвонить, да не было жетона. Я автоматически пошарил по карманам, моментально «взвешивая» фрукта. «Мент или случайный штемп?» Одет как-то несолидно, почти в спецовку, свитер грязноват, на ногах раздолбанные ботинки-говнодавы. Еще холодновато, но люди одеты почти по-весеннему, а этот… Кто же он?

— Извини, парень, нет. Проси чего-то другого, — пошутил я и выдавил из себя подобие улыбки.

— Было бы что с вас взять, я бы попросил, — неожиданно откликнулся на мою шутку щегол и тоже улыбнулся. Повертел головой по сторонам, высматривая, у кого бы еще попросить жетончик. Поблизости в это время никого не было, и он вздохнул.

— Выскочил вот подруге позвонить, а жетон в пиджаке остался. Во блин! — чертыхнулся парень, комкая бумажку в руках. — Придется топать назад.

— Далеко, что ли? — поинтересовался я как бы между прочим, видя, что он собрался уходить.

— Не очень, тут за углом. Просто лень идти еще раз. Я — на работе, — пояснил он и достал из кармана сигарету.

— Слушай, — решил я воспользоваться ситуацией и попытать счастья с первым встречным. Молодежь редко пашет на ментов, да и деньги любит не меньше, чем девок и кокаин. Почему бы и нет? — Не хочешь заработать наскоряк пару сотен, а? — спросил я его так, словно делал ему одолжение, но и тактично, сочувственно.

— Кто не хочет? Я — на работе, — еще раз напомнил он о работе, но посмотрел на меня заинтересованней и выжидающе.

— Да пустячок дело, пятнадцать минут всего-то… Ты где работаешь-то?

— В котельной, — ответил щегол. — За углом, рядом совсем.

— Еще топят, что ли? Тепло же.

— Подтапливаем, по погоде. А вообще-то сезон закончился.

— Тем более. Напарник подежурит, а ты заработаешь пару копеек, — сказал я более уверенно.

— В том-то и дело, что я один, — усмехнулся он. — А что нужно сделать? Если пятнадцать минут, можно. Говорите, мне некогда.

В считаные секунды мне нужно было что-то придумать, но, как назло, в голове звенела одна пустота, я малость растерялся.

— Погоди… — Я тянул время, а сам лихорадочно искал приемлемый вариант. — Сделаем иначе… Поддать хочешь? — спросил, зная, что вряд ли промахнусь. А если и промахнусь в этом, значит, спрошу о другом.

— Ну вообще-то можно… — повеселел щегол, глазки его заискрились. Понял, что вот-вот прокатится на халяву.

— Тогда возьми пару пузырей и закусить. Пойдем к тебе, и там я все растолкую. Вижу, мы договоримся, — похлопал я его по плечу.

— Смотря в чем, — на всякий случай заметил он. — А вы вроде не местные, да? — Щегол перевел слегка настороженный взгляд на Графа.

— Пермяки. Приехали к бабам знакомым, а ночью угнали машину суки какие-то.

— И что? — Щегол не понял, чего от него хотят.

— Ну вот и потолкуем на эту тему. Ты тут всех знаешь, может и поможешь чем. А от милиции толку мало. Год будут искать. Мне только совет нужен, к кому обратиться, — успокоил я его. — Поговорим, короче, и то легче будет.

Он согласился, и мы пошли.

По дороге я сунул ему деньги на водку, поинтересовался, где находится ближайший магазин или киоск. Благо дело «точек» в Губине хватало, сворачивать не пришлось.

— Что ты ему наплетешь? — спросил у меня Граф, когда Вова — так звали щегла — покупал спиртное. Он был явно доволен, что мне удалось найти убежище. Котельная нам в самый раз, что и говорить. Тем более что парень один. Укроемся там пока.

— Что-нибудь да наплету, какая разница. Лишь бы пересидеть где-нибудь пару часов. Ляпнет стакан-другой и забудет, зачем мы пришли.

Парень вернулся с двумя бутылками водки, копченой рыбой и пивом.

— Хлеб у меня есть, — сказал он, передавая пиво мне. Мы свернули за угол и вскоре вошли во двор, состоящий из трех двухэтажных домов, выстроенных буквой П. Котельная находилась под одним из домов, в его торце. Мы спустились по выщербленным ступенькам вниз, запахло шлаком и углем. Пройдя через небольшую котельную, оказались у маленькой подсобки без двери. Топчан с одеялом и подушкой, стол, два табурета. На столе пара мутных стаканов, транзисторный приемник, пепельница и несколько потрепанных эротических журналов.

— Девок-то приглашаешь сюда? — кивнул я на топчан, затем на журналы. — Трахаешь?

— Сами идут… — Он быстро чиркнул ребром ладони себя по шее. — А переспать не с кем, сифон вовсю гуляет, боюсь. Замучаешься платить за уколы потом, научен уже.

— Да, да, да, — поддакнул я ему. — Сам знаю. Баба что минное поле — сунулся и пропал.

Мы сели за стол, Вовчик зашустрил с закуской; нарезал кусочками рыбку, достал хлеб и два соленых огурца, половину луковицы, что-то еще.

— Ну, давайте. — Он разлил водку в два стакана и кружку. Третьего не нашлось. Я называл Графа Резваном, он меня Колей. Вовчик явно не щекотался и, скорее всего, принимал нас за тех, кем мы и назвались, — за пермяков, приехавших повеселиться к местным бабам. Его дежурство заканчивалось утром, что нас особенно устраивало. Мы выпили и закусили. По телу тотчас разлилось приятное, знакомое тепло. Захотелось совсем расслабиться, забыться и поболтать о чем-то хорошем. Но как расслабишься, когда под курткой — автомат, который мешает лишний раз повернуться? Железка эта явно не к месту, того и гляди — заметит, а то и предложит раздеться. Граф чувствовал себя так же, как я, мостился как курица на насесте. «Ладно, что-нибудь придумаем», — подумал я, спеша налить по второй. Вовчик заметно разговорился и стал чуть круче, чем был. Потянуло на блат. Он нес разную чушь из жизни молодых, то и дело спрашивая нас, прав он или нет, а мы, конечно, делали вид, что нам интересно его слушать. Все как всегда. Обращался он к нам на «ты», по-свойски и вообще хотел казаться самостоятельным и взрослым. Посидев минут тридцать — сорок — мы выдержали это время, я намекнул ему, что не мешало бы запастись «горючим». Оно уже было на исходе. Водка походила на помои, наверное, ее гнали в каком-то подпольном цеху, в таком же подвале, как и наш, а потом распихивали по киоскам. Но по двести пятьдесят мы с Графом все же выпили. О деле я с Вовиком еще не говорил, а он меня не торопил. Он уже забыл и о своей подружке, его пиджак висел на вешалке, за перегородкой.