В балканских ущельях - [89]

— Но все же, Халеф, нельзя же так заливать!

— А чего такого я, собственно, сказал, сиди? Почему ты так сердишься? Разве я сказал неправду? Не ты ли ел с султаном из одной тарелки?

— Но ведь это вранье!

— Как это вранье? Разве ты не обедал в Стамбуле у кади аскери?

— Но что тут общего с твоими фантазиями?

— Много общего. Разве султан не обедал однажды у кади аскери?

— Официально — нет.

— А тайно? Значит, я прав? И он спокойно мог получить ту же тарелку, что и ты. Халеф знает, что говорит. Ты, как трюфель. Он деликатес и дорого стоит, но прячется под землей, чтобы никто о нем не проведал. Я один тебя знаю, и, когда вижу твое лицо снова приветливым, на сердце моем опять легко и радостно. Аллах приносит тучи, но он же порождает и солнечные лучи. И человек берет то, что дарует ему Аллах.

Конечно, я уже улыбался. Меня сравнили с трюфелем, да еще приплели сюда Аллаха. Мы весело расхохотались. Тучи над Халефом действительно рассеялись.

Мы поскакали дальше. По взглядам турка, брошенным украдкой в мою сторону, и по тому, как он держал свою лошадь, — чуть позади моей, — я понял, что он питает к моей персоне большое уважение. Забавно было убедиться, что он считает меня чудом из чудес.

Лес остался позади, и мы переезжали большой разлом, что давало коням простор для езды. Любопытство турка снова разгорелось.

— Эфенди, — начал он, — сегодня я еще успею вернуться?

— Маловероятно.

— Почему?

— Ты хочешь вернуть свои деньги?

— Естественно.

— Тогда тебе придется задержаться. Сначала нужно негодяев поймать, а уж потом забрать свои деньги.

— Ты знаешь, где они?

— Нет.

— Но хаджи сказал…

— Он не ведает, что говорит. Мне известно лишь, что они укрылись в Остромдже. Там я и буду их искать.

— Так мы спросим кого-нибудь.

— Напрасный труд. Они ни с кем не общаются.

— Вай! Тогда мы их и не найдем!

— Впрочем, один след у меня есть.

— Здесь, на земле?

Добрый человек узнал от Халефа, что я непревзойденный следопыт, и он уверовал в то, что я прямо сейчас все узнаю по отпечаткам на почве.

— Нет, — ответил я и указал при этом себе на лоб. — След, по которому надо идти, здесь. Ты хорошо ориентируешься в Остромдже?

— Да, ведь это ближайший город от моей деревни.

— Там есть гора?

— И довольно высокая.

— И на ней развалины?

— Целый город.

— А что там было?

— Я точно не знаю. Болгары рассказывают, что раньше здесь у них было целое государство, и в этой крепости жили знаменитые на всю страну князья. Потом пришли враги, захватили город и все разрушили.

— Видимо, турки?

— Так полагают некоторые. Другие говорят, что то были греки.

— Нам все равно. На развалины легко подняться?

— Очень легко.

— Это не запрещено?

— О нет. Каждый волен, но немногие отваживаются.

— Почему же?

— Там живут злые духи.

— Ах, так! Стоит взглянуть на них.

— Эфенди, ты часом не рехнулся?

— Часом нет. Я давно мечтал посмотреть на духа поближе. Теперь я рад, что мечта моя скоро исполнится.

— Господин, давай не будем пробовать.

— Нет уж!

— Ты же знаешь, что днем духи не показываются.

— А я и не собираюсь искать их днем.

— О Аллах! Ты собрался взобраться на гору ночью?!

— Именно так.

— Но тогда ты никогда не вернешься. Духи убьют тебя.

— Мне интересно, как это им удастся.

— Не смеши людей, эфенди! Злые духи не станут спрашивать, знаешь ли ты Солнце, Луну, звезды и из какой знатной тарелки ты ел. Они просто свернут тебе лицо на спину, вот и все.

— Ого!

— Да, да!

— И что, бывали такие случаи?

— Еще сколько!

— Наверху, в развалинах?

— Поутру там находили людей, у которых лица оказывались на спине.

— И они еще были живы?

— Как ты можешь такое спрашивать? Когда лицо стоит на спине, шея сломана. Значит, они мертвы.

— Но ты же говорил о людях, а не о трупах. Этих людей знали?

— Нет, то были чужестранцы. Только однажды попался один из Остромджи. Новый хавас, он заявил, что не верит в духов. У него с собой были нож и пистолеты, и он в сумерках отправился на гору. На следующий день его нашли наверху, он лежал там, как и остальные. Лицо его было красно-синим, а язык вывалился далеко наружу.

— Давно это случилось?

— Еще двух лет не прошло. Я сам видел этого безрассудного полицейского.

— Когда тот был еще жив?

— Да, и после смерти тоже.

— Это меня радует. Опиши-ка мне еще раз его труп.

— Он выглядел ужасно.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Нет. Тело завернули в старый кафтан, когда спускали с горы. Я рано поехал в город за семенами табака и подоспел как раз вовремя.

— А как выглядела шея?

— Ужасно!

— Опиши. Раны на ней были?

— Нет. Но отчетливо видно было, как духи рвали его когтями.

— Эти когти проникали прямо в шею?

— Как ты можешь так думать? Духи не переносят вида крови. Они никогда не оставляют открытых ран, не протыкают кожу. Но следы когтей видны. От меня тело скрывали, но я разглядел. Остальные были такие же.

— Но как выглядели эти следы от когтей?

— Как длинные, тонкие, красные отпечатки. Сзади два, спереди — восемь.

— Я так и думал.

— Ты что, видел когда-нибудь того, кто погиб от духа?

— Нет. Духи моего отечества не убивают людей. Они весьма миролюбивы. Их три вида. Одних называют мученическими, других — духами красоты, а третьих — болтунами. Первый вид опасен, остальные — безвредны.