В 4.50 из Паддингтона - [18]

Он и инспектор поклонились друг другу.

— Мисс Крекенторп перенесла это неприятное поручение очень стойко, — сказал Бэйкен.

— Молодец, Эмма, — сказал доктор, похлопав ее по плечу. — Вы умеете делать дела, я это всегда говорил. С отцом все в порядке. Зайдите к нему и немного поговорите. А потом идите в столовую и выпейте рюмочку бренди. Это я прописываю как врач.

Эмма благодарно улыбнулась и пошла в библиотеку.

— А женщина эта с изюминкой, — сказал доктор, глядя ей вслед. — До чего жаль, что она не замужем. Видно, таков удел единственной женщины в семье, где все мужчины. Вторая сестра поступила куда хитрее, она выскочила замуж в семнадцать. А эта женщина действительно хороша собой. Она была бы чудесной женой и матерью.

— А мне кажется, она слишком уж привязана к своему отцу, — сказал инспектор Бэйкен.

— Она не только преданна. У нее есть еще и врожденная способность делать мужчин счастливыми, которой обладают немногие женщины. Ее отцу нравится быть больным, она и не разубеждает его. Так же она ведет себя с братьями. Гедрик считает себя хорошим художником. Она не мешает ему так думать. Этот, — как его там зовут? — Гарольд знает, как сильно она считается с его мнением. Она разрешает Альфреду шокировать ее разными историями о своих похождениях. Да, да, она умная женщина. Ну, ладно. Могу я быть вам чем-нибудь полезен? Хотите, я взгляну, что там сделал с трупом ваш полицейский хирург Джонстон, может быть, я опознаю в ней одну из моих пациенток?

— Да, доктор, хорошо, если бы вы взглянули. Мы хотим опознать ее. Мне кажется, для мистера Крекенторпа в его возрасте это будет слишком сильным потрясением.

— Потрясением? Чепуха! Он никогда не простит ни вам, ни мне, если вы не разрешите ему взглянуть. Он весь в ожидании — это самая невероятная вещь, которая произошла за последние пятнадцать-двадцать лет. Нет, на него это не повлияет.

— Значит, с ним на самом деле не так уж плохо?

— Ему семьдесят два года, — сказал доктор. — Вот и все. У него случаются приступы ревматизма, а у кого их сейчас не бывает? Сам он называет это артритом. После еды у него сердцебиение, что тоже не удивительно — он все относит к болезни сердца. Но он всегда делает то, что хочет. А тот, кто действительно безнадежно болен, уговаривает меня, что абсолютно здоров. У меня много таких пациентов. Пойдемте, посмотрим на труп, хотя это не очень-то приятно.

— Джонстон пришел к заключению, что она умерла недели две-три тому назад.

— Тогда это тем более неприятно.

Доктор стоял у открытого саркофага и смотрел с откровенным любопытством, его профессиональные качества позволяли ему проявлять интерес и к тому, что он называл «неприятным».

— Нет, это не моя пациентка. Я даже не помню, чтобы видел ее где-нибудь в Брэкхемптоне. А она была совсем недурна. Да, здорово ее здесь пристроили.

Они снова вышли на воздух. Затем доктор Куимпер взглянул на всю постройку.

— Нашли ее в этом, — как они его называют? — Длинном сарае, в саркофаге? Фантастично! А кто нашел?

— Мисс Люси Айлесбэроу.

— А, это новая служанка, что помогает в домашних делах! А что она делала около саркофага?

— Об этом, — сказал сухо инспектор Бэйкен, — как раз я и собираюсь ее спросить. А теперь, как нам быть с мистером Крекенторпом? Может быть, вы…

— Я его сейчас приведу.

Мистер Крекенторп, закутанный в платки, пришел в сопровождении доктора.

— Позор! — сказал он. — Настоящий позор. Я привез этот саркофаг из Флоренции в… дайте-ка вспомнить… должно быть, в 1908, а может, в 1909 году.

— Ну, а теперь возьмите себя в руки, — сказал доктор. — Знаете, зрелище не будет приятным.

— Не имеет значения, что я сильно болен. Я должен выполнить свой долг.

Краткий визит в Длинный сарай, тем не менее, затянулся. Мистер Крекенторп вышел из сарая, волоча ноги.

— Никогда не видел ее раньше, никогда в жизни! — сказал он. — Но что все это значит? Настоящий позор! Да, я вспомнил, я привез его не из Флоренции, а из Неаполя. Прекрасное произведение искусства. И какая-то дура забралась сюда, чтобы убить себя.

Вдруг он стал хватать себя за лацканы пальто с левой стороны.

— Это слишком неприятно для меня… Сердце… Где Эмма? Доктор…

Доктор Куимпер прослушал пульс.

— Все в порядке, — сказал он. — Не волнуйтесь, я пропишу вам немного взбадривающего бренди.

Они вместе ушли по направлению к дому.

— Сэр. Прошу вас, сэр.

Инспектор Бэйкен обернулся. Совершенно запыхавшиеся, приехали ка велосипедах юноши. На лицах у них была мольба.

— Пожалуйста, сэр, нельзя ли и нам взглянуть на труп?

— Нет, нельзя, — отрезал инспектор Бэйкен.

— О, сэр, пожалуйста, сэр. Ведь никто ее не знает, а мы, может быть, узнаем. О, пожалуйста, сэр, будьте так добры. Так ведь несправедливо. Здесь, в нашем собственном сарае, произошло убийство. Этот случай для нас может никогда больше не повториться. Будьте добры, сэр.

— А кто вы такие?

— Я — Александр Истлеу, а это мой друг Джеймс Стоддат-Уэст.

— Видели ли вы когда-нибудь в этих местах блондинку в светлой крашеной беличьей шубе?

— Я, право же, не помню, — сказал хитро Александр. — Вот если бы мы могли взглянуть…

— Пустите их туда, Сандерс, — сказал инспектор Бэйкен констеблю, стоявшему у двери сарая. — Не такие уж они маленькие!