Узют-каны - [46]

– Куда ведёт дорога? – поинтересовался Балагур.

– Терпение, – попросил Костенко. – Там заброшенные дома, отдельные хуторки, где даже ещё кто-то живет. Итак, вы окажетесь у подножия горы. Злосчастная метеостанция и зона с улусом на другой её стороне. Понятно? Если возникнет необходимость и, скорее всего, после завершения операции вам надо попасть туда – нужно идти точно на запад и одолеть три-четыре хребта. Причём выйдете точно к Майзасу, а зона сейчас уже охвачена огнём намного выше. Ясно?

Вам нужно будет пройти с места высадки вверх по течению ещё километров пять. Лодка по реке не пройдёт – пороги. Дойдёте до заброшенной пасеки – это и есть ваша база. По полученным данным, огонь, если его не остановят, доберётся до пасеки дней через пять. Это время используйте для поиска вертолёта, либо его экипажа. Если не будет результатов через три дня, лучше уходите, не стоит рисковать. Им уже не поможешь.

На лица слушающих легла тень.

– Я не понял, – виновато ухмыльнулся Спортсмен, – где искать этот чёртов вертолёт?

– Объясняю. Вы четко усвоили маршрут? То есть: улус Туюзак, вверх по реке до порогов, потом пешком до пасеки. Теперь о вертолёте. Когда он в последний раз вышел на связь, то находился в этом квадрате, – Костенко ткнул карандашом в маленький квадратик на карте на противоположной стороне от предполагаемой высадки экспедиции. Между пасекой и квадратом на карте извивалась синяя ленточка. – С учётом скорости и времени полёта, увеличим радиус поисков, – майор начертил вокруг квадрата круг, – что составит два-три километра.

– Ни черта не понял, – возмутился Спортсмен, не сводя глаз с карты. – Это же, ёлки-палки, на другой стороне реки и назад?

– Высадиться у нужного берега невозможно. Там отвесные, высокие берега и нет жилых построек.

– Какого бабая будем топать взад-вперёд: до пасеки, потом обратно? – Спортсмен почесал затылок.

– Логистика, паря, – одёрнул его Балагур и завладел картой. – Смотри: место исчезновения вертолёта ниже пасеки на три километра. Но если нам оставаться на прямой, – он указал пальцем линию через реку, – мы не дойдём до пасеки и будем ночевать под открытым небом.

Костенко кивнул:

– Как я уже сказал, ваша база будет на заброшенной пасеке. Мы, конечно, могли бы предоставить палатки и соответствующее оборудование – но это лишний вес, понимаете? А нам нужно, чтобы ваша группа была как можно мобильнее, чтобы охватить весь участок поиска. В тайге килограмм – за десять.

– Понятно. Жить будем на пасеке, делать вылазки и обратно, – согласился Спортсмен.

– Уточним, – Костенко забрал карту у внимательно её изучающего Балагура, – из посёлка лодка выйдет в шесть утра, на пасеке будете в восемь-девять. Обоснуетесь. Потом нужно будет спуститься на три километра, переправиться через речку и продвигаться по маршруту. Я, кажется, предупреждал, что вашим ногам придётся несладко. Вставайте раньше, уходите из тайги обратно часов в шесть, всё время расширяя исследуемую зону. Уверен – трёх дней хватит. Теперь основной вопрос – переправа. О том, чтобы переходить вброд, понтоны – не может быть и речи: очень сильное течение. Мостов нет. Как быть? Давайте посоветуемся?

– А чего тут думать? – выступил вперёд Молчун. – Нужен трос или прочный канат. Ну или перильная и страховочные верёвки. Обязательно с карабинами. Плюс спецснаряжение, чтобы обвязываться и к ним прицепляться…

– Справитесь?

– Надо, значит надо. Не впервой, – отчеканил Молчун.

Костенко снял трубку и с кем-то переговорил:

– Трос и страховочная будут через полчаса, – объявил он. – Вопросы есть?

– Что это за зелёная хреновина? – Спортсмен ткнул пальцем в карту. – От квадрата до посёлка.

– Это не хреновина, – тускло улыбнулся Костенко, – это, родной, километры глухой, непроходимой тайги…

…Сон был страшный: всё как в то утро… Кэт сварила макароны. Сквозь дрёму он слышал, как шумят, снуют по квартире дети, собираясь в школу. Сытый, дразнящий запах жарящихся котлет приглашал к столу. Но Балагур продолжал лежать в ещё пахнущей женщиной постели, лениво пытаясь выбрать: проснуться или поспать ещё. Редакция дала выходной, и хотелось использовать его во славу души и тела: выспаться, отдать должное домашней пище, о которой помнил всегда в бесконечных привокзальных забегаловках, в которых, наверное, работают все сокурсницы Хазанова по кулинарному техникуму; посмотреть телевизор, поиграть с вернувшимися из школы девчатами, проверить их дневники, в конце концов!

Сон сморил его, и Борис встал, когда дочурки уже позавтракали и топтались в прихожей:

– Это твоё пальто!

– Нет твоё! Застегни мне ранец!

– Мам! У меня бантик развязался!

Кэт чмокнула его в небритую щёку, а через минуту уже выталкивала завязанных, помирённых, высморканных, почищенных девчат на лестничную площадку. Наспех накинула плащ, подхватила сумочку, которую два года назад он купил для неё в Кисловодске, улыбнулась на прощание с порога и… Ему показалось, что в её глазах укор. Где-то, в малюсенький промежуток времени, он был уверен, что она не уйдёт, не хочет уходить! Но Катя прикрикнула на спускающихся по лестнице девчонок, возобновивших ссору, ещё раз повернулась к нему, открыла слегка накрашенные губки и сказала…