Узы крови - [19]

Но ни одна душа не знала Римо Уильямса.

Смит покачал головой и отхлебнул еще «маалокса».

И что же из этого следует? Две вещи.

Первая: Римо по неизвестной причине работает на кого-то еще.

Вторая: Смиту пора действовать.

Глава 6

– А я говорю – уходим, – сказал Лоренс Темпли Джонсон – человек крупный и властный, из тех, что проводят жизнь в залах заседаний американских корпораций. Даже сейчас, когда от его костюма только и осталось, что по колено оборванные брюки и грязнее половой тряпки рубашка, привычка распоряжаться витала над ним, как дурной запах.

– А я говорю – остаемся, – спокойно сказал Римо. – Конец дискуссии.

В пустыне похолодало. Нагретый за день песок уже отдал остатки тепла, и всем сделалось зябко.

– Это почему же? – полюбопытствовал Лоренс Темпли Джонсон. – Я требую ответа.

Римо смотрел на женщину со сломанной рукой. Лубки Лорна наложила, но было видно, что боль все-таки не унялась.

Римо мягко коснулся больной руки и пальцами легко ощупал все ткани от кисти к локтю, не зная толком, что следует делать, но мало-помалу набираясь уверенности.

Он чувствовал, где сломаны кости, – в трех местах, все ниже локтя, и осколки сложились неправильно.

– Я требую ответа, – настаивал Джонсон.

Как на импровизированной трибуне, он стоял на невысоком камне у скелета сгоревшего самолета и вещал тоном полицейского при исполнении обязанностей.

– Как сейчас? – спросил Римо женщину.

– Кажется, лучше.

Римо резко сжал пальцы. Женщина ахнула, но когда утих болевой шок, и она, и Римо поняли, что кости улеглись как надо. Потом Римо помассировал ей шею, чтобы смягчить глухую боль заживления, которая прилет позже.

– Спасибо, – сказала женщина.

– Послушайте, я к вам обращаюсь! – кипел Джонсон. – Как вы смеете игнорировать мои вопросы? Кто вы, по-вашему, такой? – Он оглядел других пострадавших, вяло сидевших на песке у самолета, и приказал:

– Только посмотрите на него! Посмотрите, во что он одет! Ничтожество! Какой-нибудь автомеханик! Командование беру на себя я и говорю вам, что мы уходим!

Римо встал и небрежно стряхнул песок со своих солдатских штанов.

– Мы остаемся, потому что скоро прилетят вертолеты спасателей. Это вопрос времени. Сгоревший самолет – ориентир. Если мы начнем бродить по пустыне, нас могут вообще не найти.

– Можно ждать часами, пока прилетят эти так называемые спасатели! Я сказал – уходим.

– А я сказал – остаемся.

– Ты это с чего распетушился? Кто тебя уполномочил командовать? спросил Джонсон, в мыслях своих воображая, как в Голливуде снимут фильм, живописующий его героические действия по вызволению из пустыни собратьев по несчастью. В роли Лоренса Темпли Джонсона – Роджер Мур. Он бы предпочел Дэвида Найвена[2], но тот уже умер. – Ставлю на голосование. Здесь у нас демократия.

– Нет, – сказал Римо. – Здесь у нас пустыня. И тот, кто пойдет разгуливать, погибнет.

– Посмотрим! – повысил голос Джонсон. – Все, кто за то, чтобы уйти отсюда, скажите: «да».

Никто не сказал «да». Все проголосовали своей задней частью, прочно упертой в песок.

– Кретины! – рявкнул Джонсон. – Ну, я пошел.

– Очень сожалею, но не могу тебе этого позволить, – сказал Римо.

– Почему это?

– Потому что я дал себе слово, что все мы выберемся отсюда живыми, и не допущу, чтобы ты достался стервятнику.

Джонсон соскочил с камня, широким шагом приблизился к Римо и ткнул ему в грудь указательным пальцем:

– Только попробуй мне помешать!

– Джонсон, скажи людям: «Спокойной ночи», – пробормотал Римо, правой рукой ненадолго сжал тому горло, подхватил обмякшее тело и уложил на песок.

– Это не опасно? – забеспокоилась Лорна.

Римо покачал головой.

– Поспит немного, – и оглядел остальных, внимательно на него смотревших.

– С ним все в порядке, ребята. А сейчас, я думаю, стоит сбиться потесней, для тепла. Пока за нами не прилетят.

– А они правда прилетят? – спросила девочка.

– Правда, – сказал Римо. – Я тебе обещаю.

– Хорошо. Тогда я лучше посплю.

Позже, когда звезды завели в эбеново-черном небе свой хоровод, Римо и Лорна уединились.

– Ты так и не назвал мне своей фамилии.

Она взяла его за руку.

– У меня ее нет, – сказал Римо, усаживаясь на покатом песчаном склоне.

Женщина устроилась рядом.

– Когда мы летели, мне показалось, что ты нахал. Но я была неправа.

– Знаешь, ты лучше не привыкай ко мне, – попросил Римо.

– Что?

Он поглядел на огромную луну, выплывшую из-за остроконечной верхушки дальнего бархана, похожую на футуристический фонарь. Легкий ветер с шелестом гонял чистый сухой песок.

– Когда прилетят спасатели, я уйду. Один. Никому обо мне не говори.

– Как не говорить? Ты же нас спас! Ты вытащил всех из самолета! Обо всех позаботился! Эта маленькая девочка... Она же тебя обожает!

– Это все замечательно, и все-таки я исчезну, так что забудь обо мне, и делу конец.

– Но почему? Ты что, преступник?

– Что-то вроде, – сказал Римо. – Знаешь, у меня никогда не было семьи.

Сегодня я впервые понял, что такое родня. – Он горько усмехнулся. – И для этого понадобилось попасть в авиакатастрофу!

– Нет худа без добра.

– Как ты думаешь, когда они прилетят?

– Скоро. Странно, что еще не прилетели.

Она подняла руку к его лицу.

– Но ведь у нас есть еще немножко времени, правда?