Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - [90]
Таким образом, потомкам Хасара, как и Белгутэя, во второй половине XV в. не удалось занять ханский трон. Однако их роль и значение продолжали возрастать в политической жизни Монгольского ханства, с чем не могли не считаться даже ханы-Чингизиды. В «Восемнадцати степных законах», составленных на рубеже XVI–XVII вв., все Борджигины, т. е. потомки и Чингис-хана, и его братьев, упоминаются как единое привилегированное сословие, и нет никаких нормативных положений, которые выделяли бы прямых Чингизидов среди остальных Борджигинов[774]. Это позволило потомкам братьев Чингис-хана в XVII в. вновь вспомнить о претензиях на ханскую власть, правда, политическая ситуация изменилась настолько, что и масштабы претензий, и факторы легитимации власти претерпели весьма существенные изменения.
Безусловно, претензии потомков рода Борджигин на ханский титул и верховную власть в ущерб членам «Золотого рода» воспринимались сторонниками легитимных монархов как попытки узурпации — несмотря на те благовидные поводы и предлоги, которые выдвигали потомки братьев Чингис-хана в попытке достичь трона[775]. Однако впоследствии сторонники Борджигинов предприняли попытку post factum «реабилитировать», в частности, потомков Хасара, представив их достойными верховной власти — если не в силу династических прав и личных качеств, то по крайней мере за заслуги их родоначальника.
В позднесредневековой Монголии, особенно в тех областях, где наследственными правителями являлись потомки Хасара, сложился своеобразный культ почитания памяти этого брата Чингисхана, воспевания его заслуг. Эта тенденция нашла отражение как в народном творчестве, так и в официальной историографической традиции. Сохранились средневековые монгольские предания о Чингис-хане, в которых его брат Хасар представлен могучим воином и метким стрелком из лука. Он поддерживает брата с самых ранних лет, сопровождает его в походах, воюет с колдунами, пытающимися причинить зло Чингис-хану; в частности, в походе на Китай Чингис-хан одерживает победу над огромным китайским войском при помощи одного лишь Хасара и двух собак! Однако неблагодарный хан то и дело несправедливо обвиняет младшего брата в разного рода грехах (покушении на свою власть, соблазнении своей дочери и т. п.) и подвергает длительному заточению[776].
Несомненно, в этих преданиях далеко не все было вымыслом: если роль Хасара в военных предприятиях Чингис-хана преувеличена, то подозрения в его адрес со стороны хана зафиксированы и в исторических сочинениях. Так, в «Сокровенном сказании» упоминается о том, что Чингис-хан, поверив наговорам влиятельного шамана Тэб-Тэнгри о намерениях Хасара отнять у него трон, приказал арестовать брата[777]. Сюжет же о дочери Чингис-хана, забеременевшей неизвестно от кого и на вопрос об отце ребенка ответившей, что она якобы «только один раз, да и то издали видела своего дядю Хавот-Хасара»[778], несмотря на явную фольклорность, также имеет историческую основу: в исторической традиции Хасару при' писывают попытки ухаживать либо за старшей женой Чингис-хана. Борте, либо за младшей, Хулан[779]. Тем не менее в народной памяти все обвинения Чингис-хана в адрес младшего брата сохранились как несправедливые, а его военные подвиги воспеты даже в ущерб славе самого создателя Монгольской империи[780].
Позднее подобные легенды были учтены монгольскими историками, целью которых было улучшить мнение о Хасаре (а следовательно, и о его потомках) в памяти монголов. Неудивительно, что даже в ряде сочинений, авторы которых не принадлежали к сторонникам рода Хасара, неоднократно проводится мысль о том, что между Чингис-ханом и Хасаром существовали некие разногласия, но, благодаря заслугам потомков последнего, их следует забыть[781]. Некоторые же исторические сочинения напрямую преследуют цель возвеличить Хасара и его политическое значение. Так, в Уратском хошуне Монголии, правители которого являлись (или считались) потомками Хасара, сформировалась особая летописная традиция, согласно которой роль Хасара в создании Монгольской империи характеризовалась как весьма значительная, если не основополагающая. В рамках этой традиции ок. 1765 г. появилась летопись «Алтай Тобчи» («Золотое сказание»), автором которой является выдающийся буддийский деятель Мэрген-гэгэн Лубсандамбиджалцан[782], сам принадлежащий к княжескому роду этого хошуна, а в 1825 г. да-лама (настоятель монастыря) Джамбадоржи по заданию хошунного князя составил летопись «Болор толи» («Хрустальное зеркало»).
По утверждению авторов этих сочинений, Хасар не только участвовал вместе со старшим братом в основных событиях, связанных с созданием Монгольской империи, но и проявлял себя в них куда более активно, чем Чингис-хан, иногда как бы «дублируя» брата (совершая вместе с ним действия, обычно приписывамые самому Чингис-хану), иногда «замещая» его в тех или иных исторических событиях[783]. Именно Хасару приписываются заслуги в разгроме кераитского Ван-хана в 1203 г., а затем и найманского Даян-хана в 1204 г., победе над тангутами и т. д. При ознакомлении с этими сочинениями поневоле возникает мысль, что именно Хасар, а не Чингис-хан, являлся подлинным создателем Монгольской империи
