Узор мечты - [9]

– Я стараюсь не опаздывать, мистер Хэмптон. Чего и вам желаю. Пойдемте на платформу.

– Погодите-ка, мисс…

– Анжела Алмери.

Звучит неплохо, подумал Слай.

– Погодите-ка, мисс Алмери. Мне сегодня… нехорошо. Скверно себя чувствую.

– Хотите зайти в аптеку? – иронично поинтересовалась Анжела.

– Что-то в этом роде. Мне нужно пиво… – Слай поглядел на нее, ожидая очередного приступа гнева.

Анжела не заставила себя ждать.

– Вы что, хотите, чтобы мы опоздали на поезд? Из-за какой-то бутылки пива? – Синие глаза не просто сверкали гневом, они метали молнии.

Слай и сам не мог понять, почему, но ее злость его забавляла. Это было что-то вроде игры. Смешной и нелепой, но ужасно веселой.

– До прибытия поезда осталось пять минут. Я успею не только купить пиво, но и выпить его.

– Я не намерена ждать, пока вы утолите свои алкоголические позывы, мистер Хэмптон. Я поднимаюсь на платформу. И, если поезд уедет раньше, чем вы вернетесь, уверяю, ждать вас не буду.

– Ради бога, – усмехнулся Хэмптон и, подхватив чемодан, направился в здание вокзала.

Наверняка там есть какой-нибудь бар, где продается холодное пиво. М-м-м… Слай представил себе золотистый напиток, обжигающий холодом горло. И засыпающие колокола в голове. Да, это непременно должно помочь…

Бутылка холодного пива наконец-то была куплена и откупорена. Слай сделал несколько глотков и почувствовал себя человеком. Интересно, мисс Анжела Алмери все еще дуется на него? Впрочем, какая разница. Он ведь давно уже не придает значения женским капризам. Они неинтересны и смешны…

Анжела стояла на платформе и внимательно рассматривала рельсы, сверкающие на солнце. Слай заметил, как в лучах утреннего солнца переливались ее волосы. Из темно-фиолетового в сиреневый, из сиреневого в красный. Наверное, он несправедливо назвал ее «крашеной лохудрой». Этот цвет выделял ее из однообразной толпы блондинок, рыженьких и русых. Он очень шел ей.

Слай заметил, что Анжеле вообще нравится фиолетовый. Когда-то он читал, что этот цвет стимулирует творческое развитие, способствует улучшению мыслительного процесса. А еще, что фиолетовый – цвет депрессии. Соответствовало то или другое утверждение истине, Слай не знал. Анжела не похожа на депрессивную натуру. А что касается творчества… Он даже не поинтересовался у Годри, что именно пишет его невеста. Впрочем, какое ему дело до этого?

Девушка обернулась, будто только что его заметила. Презрительно покосившись на бутылку, она произнесла:

– Вижу, пиво наконец куплено. Что ж, надо отдать вам должное, вы успели до прихода поезда.

– Кто бы спорил, – буркнул Слай, допивая бутылку.

Наверное, она считает его алкоголиком и презирает. Вообще-то, ему должно быть все равно, но почему-то внутри зарождался протест. Слай не любил доказывать людям, что он вовсе не такой, как они о нем думают. Но сейчас почему-то ему хотелось крикнуть Анжеле: «Ну не смотри на меня так! Ты совершенно не умеешь разбираться в людях! Я ведь совсем другой человек!»

Слаю было странно и неприятно чувствовать это. Он отвернулся от Анжелы и выбросил бутылку в мусорную корзину. Наверное, пиво так странно действует на него. Иначе чем объяснить его неожиданный дурацкий порыв по отношению к этой девушке?

Он повернулся. Анжела по-прежнему смотрела на него синим немигающим взглядом. Что в нем было? Интерес или презрение? Слай не мог разобраться в этих всепоглощающих, не просто синих, а синющих глазах. Да и какого же черта он должен в них разбираться?

Слай с облегчением увидел надвигающуюся на них темную маску поезда. Наверное, впервые он смотрел на поезд с облегчением. Обычно им владели совершенно другие эмоции. Страх, неприязнь, отторжение и желание забиться в угол. Может быть, поэтому он вчера так надрался? Потому что не хотел ехать и не хотел испытывать это надвигающееся чувство угрозы?

Анжела заметила изменившееся выражение его лица.

– Вам плохо? – спросила она, и Слай услышал в ее голосе теплые нотки участия.

Но это почему-то разозлило его. Наверное, эта девушка только пытается казаться доброй. Но какая она на самом деле?

– Мне будет хорошо, если кое-кто не станет донимать меня дурацкими расспросами, – резко ответил он.

Анжела обиженно отвернулась. Слай почувствовал, что перегнул палку, но извиняться не собирался. Разве женщины извиняются перед мужчинами, когда причиняют им боль?

Анжела открыла глаза и, подняв голову над подушкой, удивленно огляделась по сторонам. Если бы над ее постелью не горела лампа, то она едва ли смогла бы хоть что-то разглядеть.

Глупая, да она совсем забыла, что уже давным-давно едет в поезде… Анжеле так странно было почувствовать себя не дома, что на секунду она вообразила, что оказалась в другой реальности. Маленький столик, небольшое окно, прикрытое розовыми занавесками, белое постельное белье, которое Анжеле не очень-то нравилось, – все это говорило ей о том, что она на время попрощалась со своим уютным домом.

И все же приятно ехать одной в купе первого класса. Слава богу, Годри позаботился о том, чтобы она ехала отдельно от Слая Хэмптона. Столько оскорблений за одно утро… И куда это годится? Если бы она не знала Годри Бинфорда, подумала бы, что он нарочно устроил ей такую поездку. Чтобы отомстить ей за то, что она уехала на фестиваль перед свадьбой…