Узники Птичьей башни - [11]

Битва за магистратуру тоже была не из лёгких. За месяцы до того как я встала перед распахнутым чемоданом, прикидывая сколько пакетов гречки в него поместится, друзья активно пытались отговорить меня от, как им казалось, опасной авантюры.

- Зачем тебе эта магистратура? Ты что не понимаешь, что это просто трата времени? Ты убьёшь два года, а потом вернешься туда же, с чего начинала, а все остальные к тому моменту уже будут зарабатывать в два раза больше тебя. Если так хочется перемен, просто поменяй работу или купи новые шторы. Да мебель переставь в конце концов! - Лера активно жестикулировала. Был погожий августовский вечер, мы стояли на балконе, и мне то и дело приходилось отшатываться от пролетавшей в паре сантиметров от носа сигареты-кометы.

Все будто сговорились. Друзья, с кем в 18 лет мы вместе мечтали о приключениях, отсутствии в своей жизни табличек «Эксель» и строгих дресс-кодов, к 23 успели стать преданными рыцарями длинного стола с перегородками, готовыми если уж и не вонзить меч в сердце фрилансера, то хотя бы попытаться обратить его в свою веру - веру во всесилие бабла и животворящую мощь белого воротника, перетянутого чёрным галстуком.

- Как я могу стать настоящим японистом, если не поживу в Японии пару лет? - спрашивала я в ответ.

- Многие становятся, ни разу там не побывав, а ты и так туда уже раз шесть моталась. Да и вообще японистикой своей - слово-то какое противное - ты себя не прокормишь.

- Я бы не была такой категоричной...

- Припомни мои слова, когда через пару лет все вокруг пересядут на новенькие «Бэхи», а ты, вернувшись из своего прекрасного-распрекрасного Токио, будешь вынуждена каждое утро спускаться в вонючее московское метро и ездить на работу в компании бабок с синдромом Туретта. Кира, возьми Айн Рэнд почитай, - в ход пошла тяжёлая техника.

- Я читала «Атланта».

- И что? Ты хочешь быть, как все те люди, что пытались сесть на шею Дагни и Риардена? - Лера бросила тлеющий бычок вниз - я провожала его взглядом до тех пор, пока он не превратился в точку - где-то на уровне пятнадцатого этажа.

- Рэнд вообще не о том писала. Почему вы все думаете, что именно она создала культ бабла и богатства? Рэнд писала о труде, она пестовала культ работы, а не денег. Не надо закатывать глаза, - Лера выудила длинными холёными пальцами вторую сигарету и потянулась за зажигалкой, лежавшей на подоконнике. - Рэнд писала, что надо заниматься любимым делом денно и нощно, даже когда все считают, что это пустая трата времени, даже когда все только и делают, что мешают, ставят на твоём пути преграды и пытаются превратить тебя в собственного клона. Рэнд учила, что нужно идти своей дорогой, ведь это и есть дорога к успеху.

- Твоя магистратура денег тебе не принесёт. Ты спустишь два года в унитаз.

- Говорю тебе, не о деньгах писала Рэнд, а о труде. Что ты всё о деньгах да о деньгах? Деньги это всего лишь бумажки. Если бы деньги реально делали людей счастливыми, богатенькие рублёвские жены не бухали бы в гордом одиночестве в своих дворцах и не давали бы от скуки депрессивные интервью глянцевым изданиям, а их мужья не мерились бы яхтами и самолетами. Ты думаешь, когда Дагни строила железные дороги, а Риарден плавил металл, они мечтали о «Бэхе», или о «Бентли», или о «Фальконе»? Нет, ты ошибаешься, они просто занимались тем, что им нравится, думая о деньгах не как о материальном благе, а как о само собой разумеющейся награде за приложенные усилия. Они тянулись не к деньгам, а к свободе, свободе распоряжаться свои временем, своим талантом, своей головой. Дагни никогда бы не пошла работать протирательницей штанов или пе-рекладывательницей скрепок. Дагни занималась любимым делом - ей нравились эти чёртовы поезда. Она строила железные дороги, потому что реально их любила, она любила их даже больше, чем Франциско и Хэнка вместе взятых, а может быть, даже больше, чем Голта, - я задумалась на секунду. - Точно больше. Железные дороги она любила гораздо больше, чем Голта.

- Точно так же как ты любишь свою Японию больше, чем Мишу? - Лера сверлила меня взглядом, а пепел, который она забыла стряхнуть, так и норовил упасть на подол.

- Не передёргивай. Я этого никогда не говорила и вряд ли когда-нибудь скажу, - я протянула ей пепельницу.

- Но ведь это так? Уезжая в свою дурацкую магистратуру, ты выбираешь Японию, вместо того чтобы нормально жить, как все, и постепенно обустраивать гнездо. А может, ты просто бежишь от проблем? Ты достигла потолка на нынешней работе, понимаю. Так поменяй её, устройся туда, где есть рост.

- Я уверена, что смогу гораздо больше, если проведу пару лет в Японии. Миша тоже так считает, поэтому он меня отпускает. Это мой карьерный трамплин - строчка о стажировке за границей ещё ни одно резюме не испортила, ты так не считаешь? - Я пыталась убедить Леру, приводя понятные ей аргументы, но твёрдо знала, что работа в офисе большой компании нужна мне меньше, чем зайцу лыжи.

Дискуссии были бесконечными. Почти каждый собеседник крутил пальцем у виска, услышав, что я собралась ехать учиться в свои, страшно сказать, 23 года, когда все приличные девушки уже вовсю выбирают коляски и кастрюли для борща. Никто не радовался, что я получила правительственный грант, что меня приняли в университет, подаривший миру нескольких нобелевских лауреатов. Всем было плевать, что моя стипендия будет не сильно меньше моей московской зарплаты и даже выше зарплаты многих из тех, кто активно отговаривал меня от безумного «прыжка в никуда».