Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [20]

Склонность видеть себя в центре сцены и относить все действия других на свой счет выражена при некоторых психических расстройствах. По мере того как эгоцентрические взгляды пациента становятся все более сильными и превалирующими, они могут затмевать истинные характеристики окружающих и затруднять взаимодействие с ними. Человек может придавать ошибочное, даже фантастическое значение их поведению. Такая предрасположенность проявляется в особо преувеличенной форме у пациентов с параноидальным расстройством, которые считают, что поведение другого, вообще-то никак с ними не связанное, направлено на них (соотнесение с собой), и без тени сомнения верят в обоснованность своих представлений об отношении других людей.

Том, двадцатидевятилетний продавец компьютеров, был направлен на обследование из-за постоянного (на протяжении нескольких месяцев) возбужденного состояния. Он все время жаловался, что прохожие на улицах таращатся на него и делают в его адрес уничижительные замечания. Так, однажды подойдя к группе незнакомцев на углу, он интерпретировал их смех как намерение привести его в замешательство, смутить, высмеять. Хотя соотнесение с собой Тома может показаться слишком далеким от того, что мы переживаем, оно показывает, какой драмой для индивидуума может оборачиваться человеческая склонность связывать поведение других людей с собой.

Эгоцентрические взгляды на окружающее можно наблюдать и при других клинических состояниях – таких как депрессия. Депрессивные пациенты связывают с собой совершенно не имеющие к ним отношения события, интерпретируя их как знаки своей ничтожности или дефективности. Типичный враждебно ко всему настроенный индивидуум, напротив, считает, что люди не всегда намеренно стремятся причинить ему вред, а мешают достичь его целей по причине собственной глупости, тупости, безответственности или упрямства. В его жизненной пьесе окружающие идиоты мельтешат у него – героя – под ногами, препятствуя выполнению великой миссии и достижению блистающей цели. Однако чем сильнее он входит в мизантропический раж, тем более вероятными становятся интерпретации «мешающего поведения других как осознанных попыток ему навредить».

Подозрительные люди видят в поведении окружающих проявление намерений помешать им, обмануть их, манипулировать ими. Термин «параноидальная проекция» применим к членам политических и религиозных организаций, которые считают, что их ценности и интересы подавляются агрессивными властями или коррумпированными группировками. В своей книге «Параноидальный стиль американской политики и другие эссе»[45] Ричард Хофштедтер описывает психологию групп людей, объединенных ненавистью к чему-либо[46], с точки зрения их непреодолимой веры в то, что коррумпированное правительство намеренно пытается нарушить их конституционные права[47].

Основная проблема в человеческих взаимоотношениях заключается в том, что наши слова и действия могут сообщать другим людям такие сигналы, которые мы не намеревались передавать. Это верно и в обратном направлении: мы придаем словам и действиям других людей значения, которые не подразумевались. Такт и дипломатичность требуют проявлять чувствительность к возможности иных восприятий того, что мы делаем или не делаем. Тот, кто стремится достичь некоторой стабильности в близких отношениях, обнаружит, что ему следует аккуратно лавировать между рифами ожиданий и интерпретаций окружающих. Этот принцип применим как к межличностным отношениям, так и к отношениям между человеческими группами и сообществами.

Индивидуализм и эгоизм

Распространенное представление об эгоцентричности как о простом погружении или уходе в себя ведет к недооценке важной роли этого свойства человеческой личности в интерпретации ощущаемого и переживаемого индивидуумом, а также в защите и продвижении его жизненно важных интересов. Поскольку каждый человек является носителем генов, передаваемых следующим поколениям, природа эволюционного механизма приводит к приоритетному закреплению в геноме склонности к эгоизму, стяжательству и самозащите. Придание (на сознательном и неосознанном уровне) собственному «я» ведущего положения и определение себя как находящегося в центре всего подкрепляется не только испытываемыми в разных обстоятельствах удовольствиями или болью физического характера, но и ощущениями психологического плана. Например, переживаемый нами восторг после своего триумфа отражает рост нашей ценности в собственных глазах – явление, которое мы называем самооценкой. С другой стороны, боль, ощущаемая после неудачи, – это следствие снижения самооценки.

Переживание такого рода боли или удовольствия укрепляет наше ощущение собственной индивидуальности, которое в еще большей мере консолидируется тем, что окружающие думают о нас, поощряют или наказывают. Так как они обозначают свои границы, тем самым способствуют и развитию нашего ощущения себя как отдельных личностей. Гнев, который мы вызываем у другого человека, когда вторгаемся «на чужую (его) территорию», определяет также периметр «нашего личного пространства». У каждого есть определенное ментальное представление о себе, включая чувство персональной идентичности и восприятие своих физических и психологических характеристик. Мы осознаём наши серьезные вложения в себя, а также во «внешние» компоненты того, что считаем «своим жизненным пространством», в других людей или социальные организации, которые ценим; видим те материальные ценности, которыми обладаем. Расширенное представление о личном пространстве – о том, где пролегают границы нашей личности, – может вообще-то распространяться на все, что так или иначе с нами связано: расу, религию, политическую партию, правительство. Поэтому мы можем толковать любую агрессию, направленную на эти компоненты «нашей личности» или «нашего личного пространства», как нападение собственно на нашу личность. Если поддерживать в себе подобное расширенное представление о «территории, или пространстве, своей личности», это, к сожалению, способно вылиться в гиперчувствительность к великому множеству разных оскорблений.