Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [134]

Решение проблем: человек способен дать множество разных интерпретаций заявлениям других людей. Он может принимать сказанное за чистую монету или просто игнорировать содержание заявления и реагировать, в основном, на субъективно воспринимаемый «скрытый смысл», который он сам же для себя определяет. В атмосфере неблагополучных межличностных отношений, интерпретируя, человек, скорее всего, будет опираться на невербальные аспекты, такие как тон голоса и выражение лица партнера, и проигнорирует то явное, о чем говорится в этом заявлении. История неприятностей в ходе предыдущих взаимодействий и отрицательный образ партнера помогут сформировать – весьма вероятно – искаженную интерпретацию.

Однажды, когда они ехали по автомагистрали, Глория заорала на Раймонда: «Куда ты так гонишь!!!» Он сердито огрызнулся: «Если тебе не нравится, как я веду, можешь убираться». Она: «Твоя езда сводит меня с ума, я умираю от страха». Все последующее время этой поездки они молчали. Что произошло? Ответ лежит в интерпретации Раймондом эмоционального обмена: «Она мне не доверяет», «Она пытается меня контролировать», «Ей нравится меня критиковать». Каждая такая интерпретация могла быть правильной, но ни одна не имела отношения к тому, что Глория пыталась передать Раймонду: она просто боялась. Он же в своих интерпретациях даже не коснулся центрального вопроса: не еду ли я действительно слишком быстро (с точки зрения безопасности)? Не приводят ли мои действия к тому, что Глория чувствует беспокойство?

Сосредоточиваясь на собственной субъективной оценке значения чего-либо, можно скорее усугубить, а не решить проблемы. Во время психотерапевтического сеанса с Раймондом я указал ему на то, что, если бы он обратил внимание на тревоги или жалобы Глории и попытался решать реальные проблемы, скорее всего, в значительно меньшей степени испытывал бы чувство оскорбленности. На что он запротестовал: поступая так, он «сдался» бы, «капитулировал». Тогда я предположил, что это может быть ощущением капитуляции лишь в случае, если он видит их взаимоотношения исключительно как соревнование в том, кто сильнее.

Я предложил Раймонду заменить в его умозаключениях понятие «контроля» на «сотрудничество»: отойти от сосредоточения внимания на вопросах «кто прав, кто виноват» или «кто выигрывает, кто проигрывает». Такая смена ориентировки оказалась полезной. Он стал меньше беспокоиться о том, что Глория всячески «добивается своего», и в большей мере – участвовать в решении реальных проблем. Ему также стало доступно понимание того, что компромисс не означает проигрыш или подчинение другому человеку, и что он будет вознагражден за него лучшими отношениями.

Вообще люди хорошо умеют решать свои проблемы. Трудности возникают, когда в дело вступают обида, гнев, подозрение и недоверие. Конфликтующие стороны – будь то супруги или национальные лидеры – должны нарабатывать умение отбрасывать субъективные смыслы, приписываемые друг другу в процессе общения, и сосредоточиваться на объективных моментах, составляющих смысловое содержание взаимоотношений. Обращаясь к рассмотрению явно имеющейся, открыто выраженной проблемы, они делают первый шаг к ее решению.

Тщательное изучение и изменение своих убеждений: смыслы и значения, приписываемые конкретной ситуации, формируются под влиянием конкретных же убеждений, которые, будучи инкорпорированными в когнитивные структуры и схемы, выходят на первый план под действием раздражающих факторов, которые в этой ситуации заложены. Как правило, они имеют условную форму «Если… то…» Соответствие чего-либо, наблюдаемого в рассматриваемой ситуации, условию, которое сформулировано после «если», приводит к заключению, что смысл происходящего описывается тем, что идет после «то».

Убеждения, приводящие к дистрессу, являются важными компонентами алгоритма возникновения чувства враждебности, но они также встречаются и в случаях депрессивных состояний. Тип объяснений, который человек приписывает поведению своего обидчика, определяет, будет он гневаться или впадать в депрессию. Если он решит, что причина его раздражения или расстройства – какой-то индивидуум или группа людей, то, скорее всего, в нем проснется гнев. Если же в качестве такой причины он посчитает собственные недостатки и промахи, то – опять же, скорее всего – впадет в депрессию.

Вот примеры имеющих условную форму убеждений, приводящих к дистрессу:

• Если человек меня критикует, значит, он меня не уважает.

• Если я не получаю должного уважения, значит, я уязвим для дальнейших нападок.

• Если мой жизненный партнер не выполняет мои пожелания, значит, ему/ей на меня плевать.

• Если человек склонен откладывать дела на потом, значит, я не могу на него полагаться.

Когда важная проблема в принципе может затронуть внутренние убеждения, имеется тенденция к чрезмерно обобщенным или экстремальным интерпретациям. Например, когда Раймонд соотносил свое убеждение относительно неуважения с конкретным критическим комментарием, он делал вывод, который был призван поддержать его общий взгляд на то, как Глория к нему относится («Она думает, что я – просто кусок дерьма»). Аналогично, отталкиваясь от склонности Раймонда к прокрастинации, Глория делала такое обобщение: «Он никогда не чувствовал и не будет чувствовать свою ответственность за домашние дела». Постоянно повторяясь, обобщения такого рода вели к формированию более категоричных убежденностей, таких как «Он безответственен» или «Он просто лентяй по жизни». С течением времени словесные ярлыки затвердевали в форме негативного имиджа другого человека. А когда происходило и это, негативный образ становился основой, отталкиваясь от которой делались интерпретации поведения друг друга. Каждое последующее столкновение при общении с этим человеком фильтровалось через данный негативный образ.