Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - [132]

Глава 13 Когнитивная терапия для индивидуумов и групп

Глория спросила Раймонда: «Когда ты собираешься починить кран?» Раймонд угрюмо и сердито посмотрел на нее и заорал: «Отстань от меня!» На что Глория сказала: «Хорошо, я отстану, если ты будешь вести себя как настоящий мужчина – хозяин в доме и начнешь делать то, что должен!» Раймонд в ответ прорычал: «Я сейчас покажу тебе, что такое настоящий мужчина», – и ударил ее в зубы.

В главе 8 я уже рассказывал о Раймонде – типичном образчике мужа, склонного к «методам» семейного насилия. Мы обсуждали, каким образом у него в очень юном возрасте развилось враждебное отношение к окружающему миру, повлиявшее на его образ мышления, а следовательно, и на типичное поведение во взрослой жизни. Мыслительные процессы в голове Раймонда, приведшие его к нападению на Глорию, а также способы «деактивировать» гнев послужат нам прототипом для понимания комплекса враждебности и работы с ним.

Хотя сторонний наблюдатель может рассматривать сетования Глории и нападение на нее со стороны Раймонда как звенья причинно-следственной цепи, вредоносное поведение легче понять в терминах глубоких внутренних убеждений. Они – эти убеждения – организованы как некий алгоритм ответа на ощущаемую угрозу или на бросаемый вызов. Этот алгоритм представляет собой набор правил для принятия решений о том, является какое-либо действие оскорблением или нет, оценки его характера и реагирования на него. Интерпретация соответствующих характеристик акта, расцененного как неподобающий, – кто несет ответственность за его совершение, намеревался ли он или она причинить вред, а также вероятные приобретения и потери, если ответить на этот акт в духе возмездия, – включаются в комплексную оценку ситуации. Результирующая, учитывающая все названные моменты оценка определяла природу реакций Раймонда, в данном конкретном случае – физического нападения.

Понимание психологии враждебных проявлений в случае взаимодействии людей важно при разборе проблемных ситуаций, имеющем цель снизить вероятность деструктивного поведения.

Рассматривая комплекс враждебности, психотерапевт может сконцентрироваться на его критических психологических и поведенческих компонентах и выработать специфические способы своего воздействия на каждый компонент в отдельности или на все, вместе взятые. Недавнее исследование Эрика Далина и Джеффри Дехенбахера продемонстрировало действенность такого подхода. Их пациенты, к которым применялись методы когнитивной психотерапии, при сравнении с контрольной группой показали гораздо более низкий уровень индивидуальной гневливости и злобных реакций, а также более широкий спектр позитивных и адаптивных форм самовыражения. Рис. 13.1 иллюстрирует данные компоненты. Конкретные возможные стратегии обсуждаются в контексте таких компонентов[334].

Рис. 13.1

Идентификация значения события

Очевидно, что раздражение не является неизбежной и постоянной реакцией на брань и ругань в свой адрес. Возникнет ли у человека враждебная реакция на это, зависит от того, как воспринимаются и интерпретируются все факторы, связанные с данным событием: характер текущих отношений, воспоминания о предыдущих конфликтах, а также понимание конкретных уязвимостей и моделей поведения партнеров. Экстремальные проявления – такие, как упомянутая реакция Раймонда – могут происходить, когда «внешние» события (например, критика со стороны Глории) наносят удар по специфическим «слабым местам», точкам особой уязвимости партнера. Понимание того, какое значение имеет раздражитель, может прояснить подобные, неуместные или чрезмерные реакции.

У когнитивного психотерапевта есть разные способы выявить, какое значение придает пациент какому-либо событию. С самого начала работы в рамках когнитивной психотерапии я концентрировал свои усилия на том, чтобы научить пациента распознавать автоматические мысли, мелькающие в его сознании непосредственно перед появлением конкретного чувства или импульса.

Эти мысли возникают автоматически – без какого-либо предварительного процесса осмысления – и являются по своей природе мимолетными. Поэтому в самом начале пациенту говорится о необходимости попытаться ухватить мысль, которая у него мелькает перед возникновением – в ответ на ситуацию, являющуюся внешним раздражителем, – конкретного чувства или импульса: печали, гнева, тревоги, восторга. Содержание этой мысли раскрывает значение, часто идиосинкразическое, активирующее события и приводит к пониманию данной эмоциональной реакции[335].

Содержание автоматически возникающих мыслей в случае пребывающего в депрессии пациента, как правило, вращается вокруг темы провала, пессимизма и направленной на себя острой критики. Если мы имеем дело с тревожностью, то доминирует тема опасности, если с гневом – обиженности и оскорбленности. В конце концов, я заметил, что автоматические мысли могут возникать в следующих моментах, сопутствующих комплексу враждебности: перед переживанием эмоционального или соматического расстройства, перед переживанием гнева и после него и, наконец, после импульса, толкающего к нападению на другого человека. Первоначальная раздражающая мысль могла иметь содержание типа «Она меня унижает» или «Он не заботится обо мне». Проявление ощущения расстройства может быть чисто эмоциональным – например, вспышкой тревожности или печали, а может носить физический характер – например, чувства стесненности в груди, кома в горле или дискомфорта в животе.