Узник опала - [3]

Мистера Рикардо было трудно упрекать за то, что он произнес это имя напыщенным тоном, так как оно отдавало ароматом не только Крестовых походов, но и одного из лучших вин. Однако, будучи честным человеком, мистер Рикардо добавил после краткой борьбы с собственным тщеславием:

– Я еще не успел познакомиться с виконтом, мисс Уиппл. В замке кто-то заболел, когда я собирался там остановиться, и меня приютили в другом доме с присущим местным жителям гостеприимством.

– Понятно. – Джойс Уиппл явно была разочарована. – А я была уверена, с тех пор как повстречала вас в доме Дайаны, что вы прервете ваше путешествие в Сювлаке.

Мистер Рикардо покачал головой.

– Но я буду не более чем в миле оттуда и, безусловно, смогу выполнить ваше поручение. Тем более что я не видел ни мисс Тэсборо, ни ее тетушку по крайней мере шесть месяцев.

– Они все лето были в Биаррице,[8] – объяснила Джойс.

– Я никогда не останавливался в Шато-Сювлак, – продолжал мистер Рикардо, – хотя мне очень этого хотелось. Снаружи он выглядит очаровательно. Розовое одноэтажное здание в форме буквы Е, с двумя круглыми башенками над главным флигелем и вымощенной камнем террасой, выходящей на реку Жиронда…

Но Джойс Уиппл ни в малейшей степени не интересовало описание сельского дома, поэтому мистер Рикардо прервал его. С беспокойством на лице Джойс склонилась вперед, опираясь локтем на колена, а подбородком на ладонь.

– В конце концов, – с интересом произнес мистер Рикардо, – это немного странно.

– Что именно? – спросила Джойс Уиппл, повернувшись к нему.

– Что Тэсборо решили провести все лето в Биаррице. Ведь подлинным домом для мисс Дайаны всегда являлся Лондон.

Разбогатевшая благодаря унаследованию виноградников Сювлака и опекаемая покорной тетушкой, Дайана Тэсборо была душой и сердцем одного из замкнутых кружков, на которые подразделялась лондонская молодежь. В эти кружки входили люди, большей частью уже приближающиеся к среднему возрасту и достигшие видного положения в обществе или находящиеся на пути к нему. Хотя Дайана удила рыбу в Шотландии и охотилась в Мидлендсе,[9] ее подлинным домом и штаб-квартирой ее друзей служил Лондон.

– Она заболела? – предположил мистер Рикардо.

– Нет. Дайана пишет мне, ни разу не упоминая о болезни. Тем не менее я беспокоюсь. Она была очень добра ко мне, когда я впервые приехала в Англию и никого тут не знала. Я ужасно боюсь, не случилось ли с ней что-то… скверное.

Джойс помедлила перед последним словом не потому, что она сомневалась в правильном его использовании, а опасаясь, что ее собеседник не поймет его смысл. Мистер Рикардо и в самом деле был удивлен. Он огляделся вокруг. Ярко освещенная комната, полная цветов и нарядно одетых людей, никак не гармонировала со столь зловещей фразой.

– Вы действительно думаете, что с ней случилось что-то плохое? – Мистер Рикардо ощущал возбуждение, которое едва ли можно было назвать неприятным.

– Я в этом уверена, – заявила Джойс Уиппл.

– Почему?

– Из-за писем Дайаны. – Большие серые глаза Джойс смотрели прямо в лицо мистеру Рикардо. – Ни в одном из них я не могла найти фразу или даже слово, которые были бы тревожными сами по себе. Я это знаю, так как тщательно анализировала их снова и снова. Поверьте, я вовсе не страдаю избытком воображения. И все же я не могу читать письма Дайаны, не испытывая страха. Я вижу на бумаге между написанными черными чернилами строчками чьи-то лица – неясные, жуткие и гротескные, – которые постоянно меняются. Иногда они… как бы это описать… становятся плоскими круглыми дисками, лишенными определенных черт, но с живыми глазами, а иногда в них появляются искаженные человеческие черты, по лица всегда остаются незавершенными – иначе они бы выглядели совсем ужасно. И они постоянно двигаются – плавают взад-вперед, словно… – вздрогнув, она прижала руки к глазам, и большой огненный опал на золотом браслете у нее на запястье на миг ярко вспыхнул, – словно лица утопленников, которых течение месяцами переносит с места на место.

Джойс Уиппл больше не беспокоило, какой эффект производит ее повествование на мистера Рикардо. Она почти забыла о его присутствии. Хотя ее глаза передвигались от стола, за которым играли в бридж, к группе беседующих гостей, они практически ничего не видели. Она в сотый раз описывала пережитый ею странный опыт для самой себя, в надежде, что какое-то случайное слово поможет объяснить его.

– И я боюсь, – тихо закончила Джойс, – что рано или поздно увижу эти жестокие мертвые лица целиком и полностью.

– По-вашему, это лица людей, которые угрожают Дайане Тэсборо? – осторожно спросил мистер Рикардо, опасаясь нарушить ход ее мыслей.

– Не только угрожают, – отозвалась Джойс, – но и причиняют ей вред, который, возможно, уже слишком поздно исправить. Конечно, все это звучит средневековой чушью, но мне кажется, что какие-то злые силы борются в темноте за ее душу и что, хотя сама она об этом не знает, правда каким-то непостижимым образом открылась мне. – Девушка в отчаянии всплеснула руками. – Но как только я пытаюсь облечь мои страхи в слова, они распадаются на мелкие кусочки, слишком неуловимые, чтобы означать что-то для кого-либо, кроме меня.