Узник крови - [15]

— Так чем я могу быть вам полезным, мистер Крейг?

— Полагаю, вы сейчас убедитесь, что это я могу быть вам полезен.

— Не думаю, мистер Крейг. Я восемь лет сижу под замком в этом дерьме, и за все эти годы от вас даже малой весточки не было. Вы знаете, что мне не по карману даже час вашего драгоценного времени, поэтому ближе к делу.

Перед тем как Кевина Лича, бритоголового заключенного, которого Лайм советовал Дэнни остерегаться, привели для «беседы с адвокатом», Спенсер Крейг тщательно оглядел комнату на предмет «жучков». Он знал, что рискует, но перспектива долгого заключения нравилась ему еще меньше.

— У вас есть все, что нужно? — спросил Крейг.

— Обхожусь. Мне многого не надо.

— Но вы не получаете передач с приятными добавками к тюремному рациону, — заметил Крейг. — За четыре с лишним года никто вас не навещал. Больше того, последние два года, со дня смерти вашей тетушки Мейзи, вы ни разу никому не звонили.

— Вы, как всегда, прекрасно осведомлены. К чему вы клоните?

— Тетя Мейзи могла вам кое-что завещать.

— С какой стати?

— С такой, что вы можете помочь одному ее хорошему знакомому. У него проблема, говоря проще — пристрастие.

— Попробую догадаться. Героин, крэк, кокаин?

— Первое. Он нуждается в регулярной дозе.

— И сколько же тетя Мейзи мне отказала на покрытие этих немалых расходов — не говоря уж о риске засыпаться?

— Она надеялась, что хватит пятидесяти фунтов в неделю, чтобы ее знакомому не пришлось обращаться к кому-то другому.

— Скажите ей: если даст сотню, я, может, еще и подумаю.

— Я, вероятно, могу принять от ее имени ваши условия.

— Как зовут этого знакомого тети Мейзи?

— Тоби Мортимер.

— Зачерпывать нужно не от себя, а к себе, — сказал Ник.

Дэнни взял пластмассовую ложку и принялся зачерпывать воду, налитую Ником в миску.

— Нет, — поправил Ник, — суповую тарелку следует чуть наклонить к себе и в том же направлении понести ложку.

Он показал, как это делается, затем отодвинул миску и поставил перед Дэнни пластмассовую тарелку с толстым ломтем хлеба и тушеными бобами.

— Теперь представьте себе, что хлеб — это баранья отбивная, а фасоль — зеленый горошек. — Он сел за другой конец стола, вооружился ножом и вилкой и показал Дэнни, как их держать. — А теперь съешьте хлеб, словно это баранья отбивная.

— Как прикажете, сэр? — рявкнул Большой Эл. — С кровью или прожаренный?

— Об этом спросят, только если вы заказали бифштекс, — возразил Ник.

Дэнни вонзил нож и вилку в хлебный ломоть.

— Не так, — сказал Ник. — Мясо не рвут, а режут, притом каждый раз отрезают по маленькому кусочку.

Дэнни последовал его указанию, но, проглотив кусочек хлеба, набрал на вилку бобов.

— Нет, нет и нет, — сказал Ник. — Вилка не лопата, нужно насаживать на зубья по нескольку горошин за раз.

— Эдак я провожусь целую вечность, — возразил Дэнни.

— И нельзя разговаривать с набитым ртом, — заметил Ник.

Это скудное блюдо отняло у Дэнни изрядное время.

— Положите нож рядом с вилкой, чтоб официант знал, что вы закончили.

— Вообще-то я редко бываю в ресторанах, — признался Дэнни.

— Значит, как только вас освободят, я первый приглашу вас с Бет в ресторан. А завтра я покажу, как пробовать вино, которое официант нальет на донышко бокала…

— А послезавтра, — сказал Большой Эл, громко испортив воздух, — я дам тебе отведать моих ссак урожая того еще года, чтоб ты помнил, что сидишь в тюряге, а не в чертовом «Ритце».

— По мне, никакое это не совпадение, — сказал Большой Эл утром спустя несколько дней. Он был рад поговорить с Ником с глазу на глаз, пока их сокамерник был в душе. — Лича упекают в изолятор, а наутро снова появляется Мортимер — ему позарез нужен врач.

Ник перестал писать:

— Не совпадение? Думаешь, Лич его снабжал?

— Мортимера всего трясет. Так всегда бывает в начале курса детоксикации. Ну, скоро выясним, замешан тут Лич или нет.

— Как? — спросил Ник.

— Через пару недель его выпустят из одиночки. Угодил он туда из-за того, что толкал наркоту, потому как до них дошло — никакой тети Мейзи у него нет и не она каждый месяц шлет ему деньги. Перестанет Мортимер ходить на процедуры, как только выпустят Лича, — все ясно.

— Значит, у нас две недели на то, чтобы получить свидетельство Мортимера, — сказал Ник. — Возьми у Дэнни магнитофон и при первой возможности запиши показания Мортимера.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Большой Эл, вытянувшись у койки по стойке «смирно». — Дэнни говорить или нет?

— Расскажешь ему все как есть, чтобы он передал своему адвокату. Три головы в любом случае лучше, чем две.

— А у Дэнни голова хорошо варит? — спросил Большой Эл.

— Много лучше, чем у меня, — признался Ник.

— Письма, — произнес надзиратель. — Два Картрайту, одно Монкрифу.

Одно письмо он протянул Дэнни, тот прочитал на конверте имя адресата и сказал:

— Нет, Картрайт — это я, а он Монкриф.

Надзиратель с хмурым видом исправил ошибку — вручил одно письмо Нику и два — Дэнни.

— А меня звать Большой Эл, — подал голос Большой Эл.

— Отвали! — сказал надзиратель и захлопнул за собой дверь.

Дэнни было рассмеялся, но, глянув на Ника, увидел, что тот сделался мертвенно-бледным.

— Хотите, я первым прочту? — предложил он.

Ник отрицательно покачал головой и продолжал читать. На его глаза навернулись слезы. Он передал письмо Дэнни.