Узник Двенадцати провинций - [8]

– Куда мы едем?

– В штаб таможни. Недалеко, сразу на выезде из Варма, это городок такой.

– Штаб таможни?

– Честно говоря, я удивлюсь, если тебя там оставят. Зададут пару вопросов, заполнят бумаги и отпустят, точно тебе говорю. Ну, ты, думаю, сам видел, – добавил он, указав подбородком на ехавших впереди всадников, – этих господ лучше не сердить. Если что, за них большие люди вступятся.

Он все решал за меня. Всегда кто-то за меня решал. Так повелось с самого моего рождения. Больше, чем когда-либо, я завидовал сейчас силе старого Браза. Потому что даже смерти своей он не покорился. Он ушел королем, истинным королем Бретани, мудрым старцем, разметав седую гриву по подушке, лежа каменным изваянием в своей кровати-сундуке. А я? Я предал его последний дар, его последнюю волю. Кто-то другой носит теперь где-то часы старого слепца, часы, которые он завещал мне. Красивые, серебряные, с выгравированным на крышке его именем. Неужели я всегда и во всем обречен на неудачу?

– Гвен?

– Да?

– Ты не волнуйся. Я всегда поблизости. У меня там зазноба. В Варме. Ты будешь у нас желанным гостем.

Силде

Варм оказался целым городом, вытянувшимся вдоль дороги. Таможня на самом его краю была видна издалека: дозорная башня, казармы из красного кирпича, внушительное хранилище соли и многочисленные конюшни. Мулы ускорили шаг, торопясь к теплой соломе и порции овса.

В главном зале пахло дымом, кожей и табаком. Вечерний свет падал косыми лучами на огромную печь, выложенную голубым фаянсом, вокруг которой сидели таможенники, покуривая длинные трубки. Трое наших рассказывали о стычке, едва не переросшей в бунт. Они говорили громко, гордо выпячивая грудь. Товарищи одобрительно хлопали их по спине. Белые воротнички отделяли багровые лица от черных одежд. Йорн смеялся вместе с ними. Один из офицеров знаком велел мне следовать за ним в кабинет. Сесть не предложил, прочел, подняв бровь, записи своих коллег, даже дверь оставил открытой, чтобы слышать продолжавшийся за стеной разговор. Он подумал немного, сцепив руки под подбородком, и наклонился вперед.

– Как звать?

– Гвен.

– Гвен… – он ткнул пальцем в строчку в амбарной книге, – …Перхун, так?

– Если угодно, да.

Он пробормотал себе под нос цифры замеров и физические особенности, записанные ниже, помедлил.

– Ты, значит, кашляешь, верно?

– Да, случается.

Он растянул губы в усмешке. Снова посмотрел на меня, быть может, ожидая объяснения или даже оправдания.

– Что ж, – выдохнул он, – стало быть, так. Продолжим. Тебя нашли на морском берегу в… в… (он посмотрел в записи)… – Зулдиге, ты подтверждаешь?

– Наверно…

– Отвечай четко.

Мое «да» заглушил взрыв смеха, в дверь просунулась голова одного из таможенников:

– Скоро ты там с Заблудшим?

– Сейчас приду, я почти закончил. Название корабля?

– Корабля?

– Как называется корабль, на котором ты приплыл?

Я медлил с ответом. Меня так и подмывало рассказать о поездке на телеге Анку, но вспомнились советы Йорна. Почему бы, в конце концов, не соврать, не выдумать? Что это изменит в моем и без того нелепом положении?

– Так что, Гвен Перхун, ты добирался вплавь? И не нахлебался?

– «Старый Браз».

– Это название корабля? Как пишется?

Я уже начал привыкать к их странному языку и кое-как на нем изъяснялся, но понятия не имел, как прочесть слова по буквам.

– Я жду.

Я жестом дал понять, что хочу взять перо. Он поднял бровь и, развернув ко мне тетрадь, показал, куда вписать название корабля. Я вывел, высунув язык: Старый Браз. К гусиному перу я не привык, у нас они были стальные. Таможенник удовлетворенно кивнул.

– Жить собираешься здесь, в Варме?

– У стража Йорна, он обещал меня приютить.

– Надолго?

– Не знаю, поживу временно.

– Ладно, пока я с тобой закончил. Больше тебя не держу. Но ты должен сообщать обо всех перемещениях за пределы Варма, твое дело еще не закрыто. Ступай, – отпустил он меня, помахав растопыренной ладонью.

Йорн ждал меня во дворе у ворот, сияя улыбкой.

– Молодчина, Гвен, я же говорил, что долго тебя не промурыжат. Пойдем пропустим по стаканчику, а потом я познакомлю тебя с моей милкой. Во всем Варме, уж поверь мне, лучшей не сыскать.

Мимо шло с пастбища стадо коров, его подгонял оборванный мальчишка, шлепая босыми ногами по грязи. Вечерело, над трубами вился дымок, ночная сырость уже пропитала улочки; мне вспомнилась моя деревня, убогая, бедная и жившая по подобным законам, в том числе и по главному, который сформулировал в трех словах старый Браз, и я подумал, что у меня есть причины сомневаться в искренности моего спутника. Заход в трактир, где стоял дым коромыслом и уже горланили забулдыги, моих сомнений не развеял. Я замерз, устал, чуть не уснул за столом, пока Йорн одного за другим приветствовал сображников, и вздохнул с облегчением, когда он поднялся, хоть и на нетвердых ногах, и мы пошли к нему домой.

Дверь открылась, и появилось женское лицо в обрамлении белого льняного чепца. Йорн, пожалуй, переоценил терпение своей подруги – она совсем не обрадовалась его столь позднему возвращению, да еще в столь шатком равновесии. Но тотчас смягчилась, разглядев меня, почти погребенного под внушительной массой моего благодетеля, которому я по дороге худо-бедно служил костылем.