Узник Двенадцати провинций - [49]

– Ладно, – сказала Саския дрогнувшим голосом. – Мессир Гвен из Варма бесплатно консультирует всех в обмен на постоянный пропуск.

Она была внешне спокойна, но я почувствовал, что проняло и ее, ведь она, как и все, верила в проклятия, порчу, дурной глаз и прочие выдумки шарлатанов от медицины. Глядя на нее, сильную, проворную, заботливую, я понимал, почему эти потрошители трущобных котов, закаленные во многих передрягах, чтили ее как принцессу. Молча, один за другим они подходили ко мне с видом побитых собак. Некоторые назывались, у других и имен-то не было, только клички, говорившие о них все: Пятнистый, Одноглазый, Костяная Нога, Напрямик, Коготь… И я, с тяжелым сердцем осмотрев их всех и обнаружив многие недуги, результат их жалкого удела, вкупе с паразитами, которыми они кишели, убедился, что это странное жилище и впрямь не может называться иначе, чем Вшивой крепостью.

Я окончил прием далеко за полночь. Когда Саския ступила на лесенку, собираясь подняться к себе под крышу, я удержал ее за руку.

– Саския, я хочу видеть Заблудшего.

– Сейчас?

– Сейчас, Саския.

Она взяла фонарь.

– Ступай за мной.

Мы вышли. Она свернула на тропу и, юркнув в пролом в стене, направилась к старой маслобойне. Туман был обычным делом здесь, на заболоченных землях, но в эту ночь от его густой, плотной тишины меня бросило в дрожь. Мы инстинктивно перешли на шепот.

– Какой он из себя, Саския?

– Нет, сначала ты. Зачем он так нужен Йорну?

– Вот что я думаю: хоть Йорн это и отрицает, я уверен, что ему интересны только те, кто прибыл сюда на телеге черного человека.

– Анку?

– Да, он убежден, что все они наделены силой.

– Какой силой?

– Не знаю, вроде моей, наверно… этого не объяснить…

– Вроде твоей… Знаешь, среди нас много Заблудших. Мы все найденыши. Большинство с побережья, их выбросило море, других просто бросили родители. Но никто из нас не умеет врачевать…

– Почему вы не сдали его таможне?

– Мы нашли его на тропе. Кто пришел в схрон, тот находится под нашей защитой. Но этого ребята испугались. Не знали, что с ним делать. Заперли его пока, носят ему хлеб и воду. Он не такой, как мы…

– Что ты хочешь сказать?

– Он не мальчик, Гвен. Ему на вид лет сто. Он очень слаб и слеп, как летучая мышь. И он много раз звал тебя…

– Где он? Скорее!

– В кладовой маслобойни. Мы уже близко.

Старый Браз. Карта… Он откликнулся на мой зов! Вдруг я услышал, как загромыхали колеса телеги.

– Бежим, Саския, бежим!

Мы помчались к маслобойне. Ошибки быть не могло, этот грохот высоких колес с железными ободьями я узнал бы в грозу и в бурю, он отдавался в моей голове, в костях, и мы увидели на пороге маслобойни черного человека на черной телеге, запряженной черной лошадью. Я изо всех сил тащил за собой Саскию, но нам было не успеть: упряжка даже шагом двигалась словно в другом временном измерении, невыносимо медленно огибая постройку. Я увидел, как она свернула к каналу и покатила вниз по отлогому берегу, скрипя всеми осями, а в телеге стоял, держась за брусья, старый Браз, вытягивал шею в мою сторону и выкрикивал угасающим голосом мое имя. И вся упряжка скрылась под водой.

Большая стирка

Мы стояли, едва дыша, ошеломленные этим внезапным исчезновением. Я спустился с откоса к самой воде. Ни волны, ни ряби, ни пузырьков, поднимающихся из глубин. Не осталось никаких следов упряжки даже на берегу, где в мягкой земле должны были бы отпечататься колеи от колес и полумесяцы подкованных копыт. Травы были неподвижны, лишь клонились вниз, отяжелев от сырого тумана. Никто как будто не мял их и не топтал. Холодок пробежал у меня по спине. Ничего, только гул в ушах еще бился в ритме обезумевшего сердца да черная вода неспешно текла у наших ног в тишине холодной ночи.

Голос Саскии вывел меня из оцепенения. Я поднялся к ней.

– Ты видел? Видел?

Она была бледна до жути.

– Идем, Саския, вернемся. Все кончено. Ничего больше нет.

– Он знал тебя, Гвен…

– Это мой учитель. Старый Браз. Он откликнулся на мой зов и пришел за мной сюда. Надеюсь, что теперь он обретет покой.

Я оставил Саскию в схроне и пошел домой. Меня переполняли одновременно грусть и восхищение старым знахарем. Он не оставил меня. Он вновь проделал этот путь, чтобы найти меня и спасти. Только такой человек, как он, мог вынудить Анку вернуться, и я содрогнулся при мысли о том, что ему пришлось отдать взамен… свою душу, наверно, хоть он и сомневался всю жизнь, что она у него есть…

После почти бессонной ночи я пришел на урок к Абрахаму Стернису. Он уже достал книгу, которую мне предстояло в этот день изучать. Я листал ее без особого энтузиазма. Ребята из схрона нуждались в моей помощи, а я терял время, пичкая себя всем этим старьем от Медицинской академии. Что ж, пусть будет хоть какая-то польза от этих уроков. Старый ученый читал в своем углу. Я сам выбрал на книжных полках интересующие меня тома, положил их на стол и принялся переворачивать страницы в поисках лекарства для тряпичников. Результат обескураживал. Рецепты больше смахивали на колдовские снадобья, а ингредиенты рекомендовались диковинные, вроде кожи мумии и толченого рога единорога…

Несколько часов я выписывал из этой мешанины крупицы, от которых мог быть толк. Записал я также все, чему научился от старого Браза, и попытался восстановить по памяти уроки Кожаного Носа.