Узник Двенадцати провинций - [19]

– Прекрати, Йорн, это уже не смешно.

Йорн обернулся ко мне, ошарашенный моей дерзостью. (Но не мог же я, в самом деле, дать ему прикончить бедолагу, пусть и простуженного.) Он разом отпустил несчастного, и тот с размаху шмякнулся на стул.

– Не лезь в мои дела, Гвен, слышишь? Лучше учись, пока я добрый. Сейчас мы разрешим это мелкое разногласие, как я считаю нужным. Вот что я предлагаю, мессир Ян де Врисс. Ставим на кон все. Если выиграю я, отлично: верну свое с лихвой. А ты уберешься, скроешься с глаз, чтобы я тебя больше не видел, – приказ капитана Йорна, здесь присутствующего. Если я проиграю – ладно, сам уйду. Сниму бляху и шпагу и отдам тебе дом! Мой дом со всем, что в нем есть, – скажи попробуй, что это не славное дельце! Ну давай, доставай денежки и тасуй карты. Чтобы скорее с плеч долой!

Карты так дрожали в руках бедняги, что он ронял их на стол, не в силах толком покрыть, а огромная пятерня Йорна невозмутимо сгребала взятки одну за другой. Ян де Врисс, белый как кость, встал на ватных ногах и, не сказав больше ни слова, стал пробираться к выходу. Йорн подгреб к себе рассыпанные по столу монеты и швырнул их во все стороны с воплем:

– Наливай, наливай моим друзьям!

Грянули аплодисменты, игра была окончена.

Я отвел великана домой, пьяного в лоскуты.

Силде спала. Уже давно она не открывала дверь в вечера попоек.

Железные сады

Привалившись спиной к мешку, я задремал, несмотря на тряскую дорогу. Голова моталась вправо и влево, стукаясь о доски. Йорн сидел рядом с кучером на старенькой двуколке, груженной солью. Тряхнуло особенно сильно, и я окончательно проснулся. Мы ехали вверх по длинному песчаному склону. Я спрыгнул на землю, чтобы немного размять ноги. Наверху дюны погнутый шест с полотнищем на конце обозначал сторожевой пост летучей таможни. Йорн приказал остановить лошадей, предъявил таможенникам пропуск и заодно перекинулся с ними парой слов. Один из них указал подбородком на две съежившиеся под откосом фигуры.

– Их поймали сегодня ночью, – сказал таможенник. – Так или иначе, они всегда попадаются. У мальца это уже третья попытка. Мы ждем смену, чтобы их отправить. Уж там, внизу, его проучат по первое число.

Йорн присел рядом с беглецами. Они были покрыты черной жирной пылью, из-под которой виднелись только белки глаз; руки и ноги связаны. Оба смотрели в пустоту. Йорн раскурил трубку и предложил ее старшему. Он молчал, пока пленник с наслаждением затягивался. Во многом можно упрекнуть этого горлопана Йорна, подумалось мне, но дара сходиться с людьми у него не отнимешь. Никому и в голову не приходило остерегаться новоиспеченного капитана. Его полная круглая физиономия внушала доверие. Покупались буквально все. Кому, как не мне, было это знать. Он начал задавать вопросы. Двое отвечали, по большей части нечленораздельно. У них был отсутствующий вид, как будто собственная судьба их не волновала.

Лошади щипали траву у обочины, лениво отгоняя хвостами мух. В одной колее я разглядел лужицу достаточно чистой воды, чтобы выкупать и напоить Даера. Он глотал, откидывая головку назад и тихонько квохча от удовольствия, а я пальцем поглаживал его по спинке. Стояло безмятежное утро. Однако двое связанных в десяти шагах от меня сидели на земле, придавленные обещанием жестокой кары, таможенники поодаль спокойно опирались на пики, крепко держась за свою маленькую власть, и все это не давало покоя, скребло и царапало, завязывало узлом желудок. Видно, гнев старого Браза просыпался во мне внезапно, как огонь под пеплом…

Я отвел глаза и уставился на мерцавшее вдали море.

Йорн забрал свою трубку и, хлопнув себя по ляжкам, дал знак отправляться.

Когда мы проезжали мимо поста, младший из беглецов поймал мой взгляд. Мое сердце так и подпрыгнуло. Мне показалось, что под маской сажи я узнаю исхудавшее лицо Ивона Рыжего, жупела моей деревни. Все разом вспомнилось мне: часы, дом, человек в черном, телега… но пленник уже понурил голову с убитым видом. Йорн нахмурился.

– Ты его знаешь?

– Кого?

– Этого парнишку, черт побери. Я же не спятил, видел, как он смотрел на тебя.

Я как мог тянул время, перебирая запас зерен для Даера.

– На меня? Вот уж не знаю, с какой стати!

– Да? А мне было показалось… Он ведь тоже Заблудший. И даже, стражи мне сказали, из тех бедолаг, что несут эту околесицу про Анку.

– Человека на телеге? Ты же сам мне говорил, что это сказки. Кто ему поверит?

– Дело известное: вся эта история про черную телегу – легенда. Но иные ею пользуются, чтобы убедить нас, будто они вовсе не жертвы кораблекрушений и мы не имеем на них никаких прав.

– Вам в таможне это, верно, не нравится…

– Потому мы его и забрали. Нечего морочить нам голову.

– Что с ним будет?

– Это рецидивист. Третья попытка побега. В принципе, для него это петля. Но рабочих рук не хватает, поэтому его, скорее всего, отправят туда же, где он был, в кандалах и с хорошим пятифунтовым ядром. Не надо его жалеть, сам виноват. Тебе ведь лучше со мной, не правда ли, малыш Гвен?

Я не ответил. Кучер присвистнул сквозь зубы, понукая лошадей.

Сторожевая будка скрылась за дюной. Мы ехали шагом, колеса вязли в песке. На выезде из бесконечного соснового леса, где дорога стала шире, мы встретили тяжело нагруженный обоз, запряженный лошадьми цугом. Небо впереди потемнело над длинной низкой крепостью, вытянувшейся чуть ли не на весь горизонт. Оттуда тянуло запахом серы, с порывами ветра он усиливался. В воздухе кружили хлопья сажи.