Узлы на простыне - [35]

Дмитрий осознал реальность только когда оказался у родительского подъезда.

— Фиг знает что! К родителям не пойду!

Он вышел из машины и посмотрел на светящиеся окна.

Как все надоело, подумал он. Сейчас будут выспрашивать, а что случилось, а как там Настя, как Игорек. Объясняться не хотелось. Говорить с родичами — было последнее, о чем он мечтал в данную минуту.

Дмитрий закрыл глаза. Тут же все поплыло, он ощутил запах тела, новый запах, но враз ставший желанным и любимым.

Без колебаний он сел в машину и поехал обратно, к дому Сондры.

— Это была первая реакция, все это ерунда, она увидит меня снова и поймет, что мы любим друг друга, а так и есть. Ну она же не дура, должна понимать, что лучше меня ей теперь не найти. Нет…  Не то я говорю…  То, что у нас было, не перечеркнуть каким-то браком…  Поспешным. Неудачным. Ну, было и прошло.

Дмитрий гнал обратно в Тушино, по кольцевой, туда, где в заброшенной квартире ждала его Сондра. В том, что она ждала его и переживала, он не сомневался. Он прочел это в ее глазах. Конечно, ждала. Или она разлюбила его? Такого не могло быть. Может, просто не разглядела его, не узнала, не ощутила его. Может, она просто еще не поняла, что он готов остаться, что он, так же как и она, любит, помнит, и что у него ничего не прошло. Ничего не прошло. Как будто не было этих трех лет. Увидел ее — и все пропало. Он сразу ощутил, что не жить ему без Сондры, так же как и ей без него. После всего, что между ними было…  А что было?

Он въехал во двор Сондры. Ее окна были темными. Неужели она спит? Смогла заснуть после того, как выгнала его?

— Что, милок, вернулся? — все тот же дед ухмылялся беззубым ртом. — Выгнала тебя Сонька, молодец девка.

Дмитрий стоял в нерешительности. Он не знал, стоит ли ему рваться к ней, или…  Что, или? Другой вариант ему в голову не шел. Собственно он и ехал к ней, чтобы заставить ее вспомнить, посмотреть на него, пусть посмотрит, как можно отказаться от любимого… .

— А почему ты думаешь, что она тебя забыла? Она тебя отлично помнит!

В руках у деда было уже другое пиво, но тоже бутылка была большая.

— Ты б лечился, а?

— От чего, красавец?

— От алкоголизма.

— Блин, — вдруг как пацан цыкнул старик. — Ты говоришь, как человек, который никогда не пил и не принимал колдрекс, — сострил старый алкаш. — Что ты можешь понимать! Откуда тебе знать, что такое алкоголизм!

Дмитрию совсем не хотелось поддерживать эту перепалку. Он сомневался. Волна нерешительности и неуверенности накатила на него. Ну, правда, зачем он тут? У него есть жена, ребенок, теплая, уютная, отдельная квартира. Там его ждут и любят.

— Да, под сидячий камень принц не идет…  — снова заулыбался старик. Два желтых зуба торчали по сторонам, под верхней губой. Она проваливалась в беззубую пропасть, прикусывалась и пропадала, временами изрыгая брызги пива прямо в лицо собеседнику. — Не боишься там плесенью покрыться, не дождавшись?

— Не плюйся, дед.

— Ты думаешь, она в мечтах представляет себе такую неземную картину, как въезжаешь ты, принц, на своем белоснежном…  что там у тебя, прям на пятый этаж, и достафая, — он произнес это слово через «ф», потому что беззубый рот не все мог произнести четко. — четыре красные гвоздики, предлагаешь ей руку и сердце…  в обмен на печень и почки, — дед засмеялся, хрипло и неприятно. Голова его наклонилась, он совсем сгорбился и закашлялся. Но, увидев, что Дмитрий повернулся к машине, он снова ожил. — Да, и поэтому она так красиво ходить стала…  выпрямив спинку…  и оттягивая носочки…  с палкой в руках.

— А я-то что могу, — вдруг прорвало парня. — Я пришел, она меня выгнала. Может, она забыла меня, не любит.

— Может, и забыла, не приходя в сознание, забыла и все. Особенно беременной она легко это смогла сделать. Три года — это большой срок.

— Смеешься, дед, да срок. Поэтому и женился. Врачи же сказали…

— Да чего ты оправдываешься. Женился и женился, — алкаш совсем сдох, голова повисла между плеч, драное черное пальто распахнулось.

— Пойдем, дед, я тебя домой отведу, ты замерзнешь тут совсем.

— Дурак ты. Ты даже не заметил, что я тебе сказал.

— Что ты мне сказал?

— Она беременной под машину попала.

— Да знаю я.

— Мне бабка ее сказала, — ответил на невысказанный вопрос парня алкаш.

— Ладно, дед, пойдем, я тебя отведу, нельзя тебе уже оставаться здесь.

— Нет, ты не понимаешь, мальчик, почему вы все…

Дмитрий поднял его и потащил к подъезду.

— Какая квартира?

— И крыло из-за плеча, — запел вдруг мужичок, заорав на всю ивановскую.

— Искривление ноги.

— И зеленая мочаааааааааааа.

— Ууу, дед, какой натурализм, да и кривые ноги не у крылатых.

— Забыл, а какашки какие…  У шаманши три соска…  — снова заорал он, вспомнив следующую строчку.

— А почему крыло одно? Как же он летает? Прихрамывая?

Дмитрий был рад отвлечься и заняться дурацкими хлопотами по устройству деда. Воспоминания и возбуждение отступало. Пьяные крики уводили его от мрачных мыслей и нехорошего предчувствия того, что вот так просто, как ему представляется, все это не кончится.

* * *

Дмитрий очнулся с тяжелой головой. Спал он, как ни странно, на кушетке. Рядом стоял низенький столик, древние граненые стаканы напомнили ему о вчерашнем вечере. Голова раскалывалась. Бутылка водки и пара банок пива рассказали диагноз. Он с жадностью ухватил щепоть квашенной капусты, стоящую тут же в тарелке.