Узкое ущелье и Чёрная гора - [56]
Поднимаясь вверх в лагерь экспедиции, мы рассуждали о том, как странно, что сохранилась эта форма культуры в Кархемише, в Зинджирли и здесь, на Каратепе. Форма, которая собственно и во время империи никогда не стала действительной формой, не приобрела характера большого, оказывающего влияние стиля и тем не менее продолжала сохраняться на протяжении пятисот лет. Следует сказать: на протяжении половины тысячелетия! Тогда значение этого отрезка времени выступает ярче.
Здесь в наших исторических познаниях имеется пробел. Пятьсот лет, между 1200 годом до н. э. (когда сгорел город Хаттусас и погибла великая империя хеттов) и примерно 700 годом до н. э., когда последние хеттские города-царства растворились и Ассирийском царстве, пока еще не доступны нашему изучению. Весьма странно, что империя погибла, а на протяжении пятисот лет среди других, самых различных народностей, подвергаясь влиянию многочисленных чуждых культур, сохранились совершенно обособленные группы этого народа со своей особой культурой.
«Когда-нибудь мы поймем все взаимосвязи», — заявил Боссерт. Он осторожно развернул большой ломкий рулон бумаги, покрытый хеттскими иероглифами, — только что изготовленный оттиск, «Когда, руководствуясь билингвой Каратепе, мы сможем прочитать иероглифы Каратепе, то получим возможность прочитать и все иероглифы времен империи!»
И тут мы подходим к самой волнующей главе раскопок на Каратепе — к дешифровке билингвы. Мы прервали нашу главу «Об искусстве дешифровки», когда дешифровка хеттских иероглифов снова зашла в тупик. Здесь, на Каратепе, эта глава получила свое завершение. Интересно, что даже после открытия подлинной иероглифической надписи (рядом с финикийской) нельзя было немедленно доказать, что действительно найдена билингва (т. е. не только две надписи на разных языках, но две надписи одинакового содержания).
Забавно и почти невероятно, что доказать это удаюсь одному из сотрудников Боссерта… во сне.
Глава 12
Азитаванда говорит
Само собой разумеется, после раскопок 1947 года следовало сразу же приступить к переводу финикийских текстов. Эту задачу могли решить только специалисты, ибо речь шла об очень древней разновидности языка. Боссерт, который хотел немедленно заняться иероглифами, послал первые финикийские тексты нескольким выдающимся семитологам — Иоганну Фридриху в Берлин, Дюпону Зоммеру в Париж, патеру О'Каллагану в Рим и, наконец, также Р. Д. Барнетту в Лондон.
В первую очередь он послал точную копию надписи на статуе, цоколь которой, так называемый «Львиный камень», и послужил началом открытия Каратепе. Этот камень тем временем стал уже знаменит. Рабочий Кемаль Деведж сочинил, как сумел, в его честь гимн из двенадцати строф, здесь приведен только отрывок:
А вечером прозвучала длинная песня, сочиненная десятилетним сыном рабочего — Мехмедом Кисти. Он «кончалась строфой:
Весьма забавно, что, как выяснилось в связи с приездом профессора Гютербока из Анкары, «львы» на самом деле были быками.
Итак, надпись на статуе, состоящую из четырех столбцов, теперь изучали специалисты, и первый перевод ее был прислан Боссерту Иоганном Фридрихом из Берлина.
Не имеет смысла приводить здесь дословный перевод, ибо из-за многочисленных повреждений в тексте имеются пробелы, и он лишен связности. Кроме того, главная ценность надписей с Каратепе заключается нс в их содержании, а в том, что они являются наиболее длинными из найденных доселе древнефиникийских и хеттских иероглифических надписей. Притом не без основания надеялись, что эти надписи одинакового содержания.
Во всяком случае мы узнали (это подтверждается гораздо более длинными надписями на нижних воротах, в дешифровке которых участвовали известнейшие семитологи Америки и Европы), что автором надписи был царь, имя которого в лишенном гласных семитском письме писалось «Цтвд». Позднее это имя Боссерт на основании содержавшего гласные иероглифического письма сумел представить в виде Азитаванды. Тот факт, что письмо здесь, как отмечает Фридрих, «чисто древнефиникийское, без арамейских примесей», позволяет нам датировать годы жизни этого царя. Он жил в VIII столетии до н. э., точнее около 730 года до н. э. Возможно, еще при жизни этого царя Каратепе был захвачен врагами и разрушен. Азитаванда восхваляет себя с известной хеттской скромностью, если сравнивать ее с обычным на Востоке самовосхвалением: «И я построил этот город и дал ему название Азитаванде». «И я построил надежные укрепления во всех
концах и на всех границах, и в тех местах, где дурные люди были предводителями банд». Он называет себя «властелином дануиа» — народа, как нам известно, населявшего равнину Адана, и сообщает, что установил мир на своей западной границе, выслав всех строптивых жителей к восточной границе. Азитаванда обращает особое внимание на то, что он и его народ всегда жили счастливо и в довольстве. Наблюдая этого округлого господина во время пира, легко поверить в его склонность к такому существованию.
