Узкое место - [4]

Склад металлолитейного комбината, где хранятся слитки, болванки, трубы и прочее железо, своим видом не впечатлял, как, скажем, кабинет дамы в готическом особняке. Но есть люди, которые комфортно себя чувствуют в любой обстановке. Высокий мужчина лет сорока указал на груду стальных болванок, выкрашенных в синий цвет.

— И это самая надежная сталь? — спросил наш знакомый, прилетевший из Европы.

— Смотря для каких целей ее использовать. Делать клинки для сабель и мечей, так лучше не найти. Конечно, не дамаск, но в некоторых случаях не хуже. Сделано по рецепту старых сибирских оружейников, работавших еще на братьев Демидовых. Из такой стали ковали клинки для тех, кто шведам головы рубил. И сегодня есть умельцы, способные ковать настоящие сабли и шашки.

— Видел. Даже в руках держал. Ну-ка покажи мне главную болванку, Лева.

Лева улыбнулся:

— На глаз ни за что не отличишь. Все железо в один цвет покрашено в несколько слоев. Даже не процарапаешь. Определить можно только по весу.

Он взял одну из болванок. Было видно, как тяжело удержать ее в руках.

— Вот, Гена, тридцать шесть килограммов чистого золота девятьсот девяносто девятой пробы. — Он осторожно положил болванку на место.

— Целое состояние в одной железяке. Только я не Гена, а Олег.

— В твоих именах и паспортах можно заблудиться. Олег так Олег. Идем в мой кабинет и выпьем по рюмочке.

Решетки и двери из стальных прутьев делили огромный склад на большие отсеки. Пока они дошли до выхода, пришлось повесить замки на пять дверей. В здании администрации царили чистота и тишина. Кабинет был на шестом этаже. На двери — бронзовая табличка: «Генеральный директор комбината Лев Сергеевич Храпонин».

Директор достал из сейфа бутылку водки, по селектору предупредил секретаршу, что занят, велел никого к нему не пускать. Гость огляделся. Голые стены, выкрашенные масляной краской, портрет президента, стол для совещаний. Одно окно выходило на комбинат, другое — на городскую окраину.

— А кабинетик для отвода глаз выбрал такой, будто торгуешь лаптями?

— Нет. Ты же знаешь, я не привередлив. Что есть, то есть.

— Всю городскую и областную власть кормишь, а сам жить на широкую ногу стесняешься. Это хорошая черта. Сумел себя поставить правильно. Тебе никто угрожать не смеет, а ты их в тиски зажал. На каждого досье завел.

— А как же. Все возле моей кормушки пасутся. Им бы только хапать, будто последний день живут. Алчность! Вот на чем они горят, а мы процветаем.

— Скажи, Лева, и сколько времени уходит на создание такого слиточка?

— До трех месяцев. По крупинкам собираем. Тысячи старателей со всего Севера и Сибири несут свои украденные пылинки. Я их не обижаю. После того как я со скупщиками разобрался, им больше некуда нести золото. Здесь я монополист. Но никто не жалуется, своих каналов сбыта не ищет. Да и рискованно. Попадутся — им хана, а золото ко мне по-любому вернется. Мои люди везде расставлены. Лицензии на отмыв золота даю я, они проценты платят и добычу мне несут.

— Я знал, что ты сумеешь поставить дело.

— Потому и помог мне?

Олег поморщился:

— Терпеть не могу бездарей, лентяев и хапуг. Настоящим делом настоящие люди заниматься должны. Пользу приносить и себе, и другим. Уметь вперед заглядывать, почву под ногами чувствовать. Вот как мэр твоего городка. Люди на него не нарадуются. А сколько он себе дач построил, значения не имеет.

— Ты прав. И я им доволен. Но куйбышевский градоначальник еще дальше пошел. Церкви строит, театры, фабрики открывает. Молодежь держит. Мечтает олимпиаду Сибири у себя устроить.

Гость внимательно посмотрел на собеседника.

— Хорошая мысль. Надо ее обдумать. Подай ему идею отели строить. Олимпиада — это хорошо. А какой-нибудь фестиваль еще лучше. На олимпиаду спортсменов не хватит и зрителей. Молодежный фестиваль куда интересней. Я подумаю над этой идеей.

— И до всего-то тебе дело есть, Гена. Извини, Олег. Давай выпьем.

Выпили, икрой закусили.

— А теперь о главном. — Гость вздохнул. — Как обстоят дела с алмазами?

Храпонин подошел к сейфу, извлек коробку из-под кубинских сигар, в которой лежал замшевый мешочек. Вернувшись к столу, высыпал на полированную крышку содержимое. Мутные стекляшки никакого впечатления не производили, как разбитый вдребезги граненый стакан.

— Это они и есть?

— Двести шестнадцать штук.

— Мелковаты.

— Двадцать четыре вполне приличные. После огранки по пять карат весить будут.

— Не все получилось, Лева.

— Трудно. У якутов каналы сбыта налажены и отработаны годами. Втиснуться очень трудно, даже с моими возможностями. За их спинами стоят такие люди, что на испуг перекупщиков не возьмешь. Согласились на бартер. Золото на камни, но соотношение не в нашу пользу. С уральскими изумрудами проблем нет. Там дадут, сколько запросишь. Причем за гроши. Но с алмазами есть проблемы.

— Устрани их, Лева. Придется давить силой. Мне нужен постоянный источник, надежный и неограниченный. Хотя бы на ближайшие два года.

— Сделаю все, что от меня зависит. Возьми пока эти. Для вступительной беседы тебе хватит.

— Вот именно. Когда металл отправляешь?

— На следующей неделе. Машиной.

— Вот оно что? До Москвы три с половиной тысячи километров.