Уже отцветшие цветки - [3]
- Чего ж он мог смутиться! - невольно перебил я Рухнева. - Дети плакали вовсе не от вина, а что их поражала вся эта церемония!
- Знаю-с это я! - подхватил он, лукаво подмигнув. - И поп это понимал, но заноза тут, чего он испугался, была не в том-с, а что, покупая красное вино по рублю серебром, он ставил его, может быть, в отчете церковном пять или десять рублей, вот главным образом в какую жилу я бил и, кажется, попал в нее, потому что отец скуфьеносец поспустил с себя немного важности. "Что ж, - спрашивает он меня, - вы можете мне этим листом сделать?" Я говорю: "Я не знаю; я представлю его губернатору при объяснительном рапорте, а тот, вероятно, препроводит его к архиерею, который, чего доброго, передаст дело в консисторию". Ну, а для всякого попа, знаете, попасть в лапы консистории все равно, что очутиться на дороге между разбойниками - оберут нагло! "Вы, говорит, совсем уж, видно, очернить меня хотите!.." - "Я, говорю, чернить вас вовсе не желаю, а исполняю свой долг!.." - "Нет, говорит, вы не долг свой исполняете, а потому что вы злобу против меня имеете за выкормка... так извольте, говорит, я вам его подарю". - "Подарков, говорю, я не принимаю, а купить - куплю". - "Прошу вас о том!" - "Что же цена?" - "Что дадите". Я подумал: купить у него совсем дешево - подло. "Сто целковых, говорю, дам!" "Берите-с", - говорит, и этаким печальным голосом; а на поверку вышло, что выкормок этот никуда не годная лошадь, только что толст, а ленивый, сырой, так что сто целковых цена красная за него была; но попу, по жадности поповской, казалось, что я чуть его не разорил, и принялся он кричать по уезду, что я с него ни за что, ни про что взял выкормка даром! "Ах ты, лживая душа", - думаю, и вся внутренность во мне, знаете, перевернулась от злости за такую клевету... Я дал себе слово во что бы ни стало поднять опять дело об чихире; прямо мне это не удалось, но косвенно, по крайней мере: был-с у отца Магдалинского брат родной, тоже священник в маленьком, бедном приходе... Был он вдов-с и работницу держал молодую, что по правилам церковным воспрещается, и однажды, когда мне как-то случилось быть в его приходе на весьма продолжительном следствии, слышу я тут, что работница попа беременна-c! Ну и бог, значит, с ней!.. Потом говорят, что работница родила... опять, значит, слава богу - царю прибыль, кантонист новый... Далее меня извещают, что работница эта бегает по селу и плачется, что младенец у нее занедужил, а там и помер, - и это, думаю, возможно; однако все-таки поручил становому узнать: из какой именно деревни работница попа. Дознано-с. Я опять поручаю становому донести, нет ли в этой деревне у кого-либо из крестьян подкидышей... "Есть", - говорят. "У кого?" - "У старика Фадея". "А как этому Фадею приходится работница попа?" - "Дочерью!" Дело, значит, ясное. У нас обыкновенно все солдатни, коли родят мальчика, так, чтобы избавить его от солдатства, подкидывают отцам своим, матерям, дядям, сестрам, у кого кто есть. Но тут меня заинтересовало другое обстоятельство: все говорят, что ребенок у работницы помер; значит, он и похоронен. Еду я в это село и спрашиваю священника, что действительно ли проживающая у него в работницах солдатка родила, что ребенок у ней будто бы помер и похоронен при его церкви? "Действительно-с", - говорит. - "Но каким же образом, - возражаю я ему, - до меня дошли довольно достоверные слухи, что ребенок этот жив и подкинут к деду?" Поп, как рак вареный, покраснел. "Нет-с, говорит, как это возможно, - помилуйте!" - "Миловать я, говорю, тут не вправе, а вы извольте мне объяснить: какого именно числа работница родила, когда у ней умер ребенок, а также покажите мне и его могилку". Поп совсем растерялся, завилял: "Я не знаю, я не помню!" Тогда я работницу его за бока; та тоже мялась-мялась, наконец, показала могилку. Я распорядился могилку эту разрыть; однако говорят, что поп не пускает, запер даже калитку и ворота ограды и что на защиту его прибыл даже благочинный. Ну что ж, милости просим! Вижусь я на другой день с этим благочинным, начинается между нами спор. "На каком основании, - говорит мне он, - вы хотите произвести кощунство на церковном погосте, не пригласив даже депутата с духовной стороны?" - "Да вот извольте, говорю, я вас приглашаю, - благо вы прибыли, я начинаю дознание по рапорту станового пристава!" Благочинный видит, что меня не напугаешь; а потому, содрав с попа многие динарии, уехал к себе восвояси, как бы ничего тут не зная и не ведая. Я, однако, могилку раскопал при понятых, вынул оттуда гробок, раскрыл его, и оказалось, что в нем похоронен был не младенец, а кошка мертвая, и, знаете, не просто, а в этакой тряпке, как бы в саване.
- Почему же они не пустой гробик похоронили? - невольно перебил я Рухнева.
- Точно такой же вопрос и я сделал работнице. Она, конечно, разревелась и говорит, что пустой гробик ей показалось грешно похоронить, а у них тем временем кошечка ее любимая околела, она ее и похоронила! А?.. Умница какая! Пустой гробик хоронить, по ее, грех, а с кошкой - ничего!.. Я вам говорю все эти наши русские бабы дура на дуре, свинья на свинье.
«Нижеследующая сцена происходила в небольшом уездном городке Ж.. Аполлос Михайлыч Дилетаев, сидя в своей прекрасной и даже богато меблированной гостиной, говорил долго, и говорил с увлечением. Убедительные слова его были по преимуществу направлены на сидевшего против высокого, худого и косого господина, который ему возражал…».
«Если вам когда-нибудь случалось взбираться по крутой и постоянно чем-то воняющей лестнице здания присутственных мест в городе П-е и там, на самом верху, повернув направо, проникать сквозь неуклюжую и с вечно надломленным замком дверь в целое отделение низеньких и сильно грязноватых комнат, помещавших в себе местный Приказ общественного призрения, то вам, конечно, бросался в глаза сидевший у окна, перед дубовой конторкой, чиновник, лет уже далеко за сорок, с крупными чертами лица, с всклокоченными волосами и бакенбардами, широкоплечий, с жилистыми руками и с более еще неуклюжими ногами…».
«Утро. Большой кабинетъ. Передъ письменнымъ столомъ сидитъ Владимiръ Ивановичъ Вуландъ, плотный, черноволосый, съ щетинистыми бакенбардами мужчина. Онъ, съ мрачнымъ выраженiемъ въ глазахъ, какъ бы просматриваетъ разложенныя передъ нимъ бумаги. Напротивъ его, на диванѣ, сидитъ Вильгельмина Ѳедоровна (жена его), высокая, худая, белокурая нѣмка. Она, тоже съ недовольнымъ лицомъ, вяжетъ какое-то вязанье…».
Роман А.Ф.Писемского «Тысяча душ» был написан больше ста лет тому назад (1853—1858). Но давно ушедший мир старой – провинциальной и столичной – России, сохраненный удивительной силой художественного слова, вновь и вновь оживает перед читателем романа. Конечно, не только ради удовлетворения «исторического» любопытства берем мы в руки эту книгу. Судьба главного героя романа Калиновича – крах его «искоренительных» деяний, бесплодность предпринятой им жестокой борьбы с прочно укоренившимся злом – взяточничеством, лихоимством, несправедливостью, наконец, личная его трагедия – все это по-своему поучительно и для нас.
Известный роман выдающегося писателя, посвященный русской общественной жизни 60-х годов XIX века, проникнутый идеями демократизма, добра и человечности. Произведение это получило высокую оценку Л.Н.Толстого.
«Губернией управлял князь ***. Четверг был моим докладным днем. В один из них, на половине моего доклада, дежурный чиновник возвестил:– Помещик Шамаев!– Просите, – сказал князь…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второй том собрания сочинений классика Серебряного века Бориса Зайцева (1881–1972) представляет произведения рубежного периода – те, что были созданы в канун социальных потрясений в России 1917 г., и те, что составили его первые книги в изгнании после 1922 г. Время «тихих зорь» и надмирного счастья людей, взорванное войнами и кровавыми переворотами, – вот главная тема размышлений писателя в таких шедеврах, как повесть «Голубая звезда», рассказы-поэмы «Улица св. Николая», «Уединение», «Белый свет», трагичные новеллы «Странное путешествие», «Авдотья-смерть», «Николай Калифорнийский». В приложениях публикуются мемуарные очерки писателя и статья «поэта критики» Ю.
Прежде, чем стать лагерником, а затем известным советским «поэтом-песенником», Сергей Алымов (1892–1948) успел поскитаться по миру и оставить заметный след в истории русского авангарда на Дальнем Востоке и в Китае. Роман «Нанкин-род», опубликованный бывшим эмигрантом по возвращении в Россию – это роман-обманка, в котором советская агитация скрывает яркий, местами чуть ли не бульварный портрет Шанхая двадцатых годов. Здесь есть и обязательная классовая борьба, и алчные колонизаторы, и гордо марширующие массы трудящихся, но куда больше пропагандистской риторики автора занимает блеск автомобилей, баров, ночных клубов и дансингов, пикантные любовные приключения европейских и китайских бездельников и богачей и резкие контрасты «Мекки Дальнего Востока».
«”Джиадэ”» – пища не для богов и не для простых смертных. Она найдет поклонников у литературных снобов и гурманов…» – так писала об этом поразительном романе почти 90 лет назад разгневанная советская критика. Сегодня эти слова звучат как рекомендация. К читателю возвращается изысканный, виртуозный и самоубийственный по смелости роман А. Лугина (А. Беленсона, 1890–1949) – поэта, литературного критика, составителя трех выпусков знаменитого авангардного альманаха «Стрелец». В приложения к книге включен примыкающий к «Джиадэ» прозаический фрагмент «Египетская предсказательница» и статья литературоведа И.
Собрание прозы Михаила Кузмина, опубликованное издательством Университета Беркли, США. В шестом томе собрания воспроизведены в виде репринта внецикловый роман «Тихий страж» и сборник рассказов «Бабушкина шкатулка». В данной электронной редакции тексты даются в современной орфографии.https://ruslit.traumlibrary.net.
Собрание прозы Михаила Кузмина, опубликованное издательством Университета Беркли, США. В девятый том собрания включена несобранная проза – повести, рассказы и два неоконченных романа.https://ruslit.traumlibrary.net.