«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе - [45]

Акты самопожертвования со стороны молодых сторонников ХАМАС, то есть взрывы «живых бомб», оправданны, по словам Рантиси, исключительно как ответ на эти и другие конкретные акты насилия с израильской стороны, нередко притом метившие в безоружных гражданских. И в этом смысле речь шла о самозащите: «Если бы мы не отреагировали, – разъяснил Рантиси, – израильтяне продолжили бы действовать по накатанной».

Более того: взрывы, по его мнению, преподали им моральный урок, ибо дали невинным израильтянам прочувствовать всю боль невинных палестинцев: «Мы хотели сделать Израилю то же, что он сделал с нами». По его словам, поскольку в хевронском инциденте и в ходе палестино-израильского конфликта погибло множество безвинных мусульман, израильский народ должен был ощутить это насилие на собственной шкуре, чтобы почувствовать, через что прошли палестинцы. Почти то же самое Рантиси заявил на международном телевидении после израильского авиаудара по Газе в июле 2002 года, когда наряду с целью – главой военного подразделения ХАМАС – погибло несколько женщин и детей.

Затем доктор Рантиси заговорил со мной в таком духе, что его комментарий, очевидно, был обращен не только ко мне лично, но и ко всем американцам, которых я в его глазах представлял. «Очень важно, – сказал он, – чтобы вы поняли: мы – не причина этой борьбы, а ее жертвы». Рантиси повторил это еще раз в завершение интервью, когда я спросил, в чем ХАМАС неверно понимают и как бы он мог это недопонимание скорректировать. «Вы думаете, что мы – агрессоры, – сказал Рантиси. – Это и есть самая главная ошибка: мы не агрессоры, а жертвы».

Страстная приверженность Рантиси делу ХАМАС во многом была обусловлена также и его собственным опытом виктимизации: «Как и большинство палестинцев, – пояснил он, – моя родня могла бы рассказать много ужасного». Одна из таких историй в его случае – как в деревне между современными израильскими городами Тель-Авив и Ашдод был разрушен дом его преуспевающей семьи. И дом, и деревня в целом были уничтожены во время создания нынешнего Израиля. Когда его близкие выступили против того, что полагали «еврейской оккупацией» своей земли, нескольких его родственников убили, в том числе дядю Рантиси, трех двоюродных братьев и деда. После этого в течение нескольких лет Рантиси наблюдал, как Израиль все глубже и глубже вгрызается в тот малый клочок земли, на котором жили палестинцы. Если израильские власти будут и дальше потворствовать поселенцам, сказал он, «мы пойдем на что угодно, чтобы это остановить»[187]. Хотя в 2005 году премьер-министр Ариэль Шарон приказал расформировать еврейские поселения в Газе, их количество на Западном берегу продолжает увеличиваться.

В подобном контексте, сказал Рантиси, поступки добровольных мучеников вполне понятны: это лишь реакция. Еще один активист, Имад Фалуджи, который на момент нашей беседы также был связан с ХАМАС, сказал, что теракты – это «письма», как бы «уведомления» Израилю и его гражданам, что они участвуют в большом конфликте, знали они об этом прежде или же нет, и что их безопасность как народа «равна нулю»[188]. Более того, как сказал Фалуджи, взрывы показали, что израильская безопасность – «это не Египет, Ливия или там Арафат, а мы»[189].

Представление о том, что ХАМАС ведет с Израилем масштабную войну, чьи последствия – равно духовные и политические, схожим образом формулировал и духовный лидер движения шейх Ахмед Ясин, с которым у него дома в Газе я беседовал несколько лет назад. Уже и тогда соперничество между светской Организацией освобождения Палестины (ООП) и ХАМАС было настолько жестким, что мой таксист, по всей видимости, бывший в подчинении у ООП, отвез меня сперва в их неприметный штаб в Газе, прежде чем доставить к Ясину. Мне сообщили, что шейха с его религиозным национализмом не стоит рассматривать как правомочного выразителя палестинской борьбы, и предложили перед визитом к хамасовскому лидеру заехать в регион Газы, находившийся под контролем ООП – лагерь беженцев Джебалия. Я с радостью согласился (хотя, учитывая симпатии моего водителя к ОПП, выбора у меня был небольшой), и лишь потом мы вернулись к цели поездки – скромному обиталищу шейха Ясина на холме в пригороде города Газа.

Тогда, незадолго до ареста израильтянами, шейх Ясин занимал череду комнат вроде мотеля, где располагались его жилище, кабинет, приемные и еще мечеть. В самих комнатах и поблизости толпились его сторонники, по большей части мужчины от двадцати до сорока, которые деловито общались между собой, пока не появился шейх: тогда они благоговейно умолкли и собрались в приемной. Там на стене были непременное фото Купола Скалы в Иерусалиме и рисунок Корана поверх карты: со всех сторон книги тянулись руки, охватывая таким образом весь мусульманский мир. Изображения отражали два различных, хотя и вполне совместимых образа политического ислама: одно подчеркивало специфически палестинский вклад в мусульманскую культуру – Купол Скалы, – второе же отсылало к межнациональной исламской культуре, которая простирается от Африки до Юго-Восточной Азии.