«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе - [33]

.

Однако даже если они и оправдывают Баруха Гольдштейна, выставляя его в своем роде еврейским патриотом, вставшим на защиту прав своей общины, им трудно спорить с тем, что его действия, как и поступки других воинствующих еврейских активистов, провоцируют ответное насилие со стороны мусульман, которые им подражают и мстят. Вожди ХАМАС, в свою очередь, обосновывали организованные ими нападения смертников на израильских гражданских именно прецедентом Гольдштейна, который начал палить по невинным мусульманам в святилище Пещеры Патриархов в Хевроне. Насилие всегда находит способ отрикошетить. Пожалуй, наилучшее этому подтверждение – ненависть, которую источал Меир Кахане и которая в итоге привела к его собственной смерти и спровоцировала террористов-мусульман, которые подобно самому Кахане рассматривали себя как поборников веры.

Примечательный «финт» истории: убийство Кахане в самом центре Манхэттена 5 ноября 1990 года было связано с еще одним терактом со стороны мусульман спустя менее чем три года – атакой на Всемирный торговый центр в 1993‐м. Кахане тогда вернулся в родной Нью-Йорк, чтобы собрать побольше средств и финансовой поддержки для своего радикального движения «Ках». Как только он зашел в отель «Нью-Йорк Марриотт» на углу 49‐й и Лексингтон-авеню, к зданию завернуло желтое такси – на нем готовился бежать исполнитель запланированного убийства. Один из товарищей водителя, Эль-Саид Нуссар, тридцатичетырехлетний иммигрант родом из Египта, был уже в отеле и терпеливо ждал, когда Кахане заговорит. Пламенный рабби приветствовал толпу – порядка сотни ортодоксальных иудеев, по большей части из Бруклина – и выдал несколько туманных фраз, что нужно создать «Сионистскую организацию по срочной эвакуации», которая бы перевозила евреев из США в Израиль, спасая их тем самым от неминуемого крушения американской экономики и, как предсказывал Кахане, очередного гонения на евреев[145].

После его выступления к толпе сгрудившихся вокруг рабби поклонников присоединился Нуссар, надевший по такому случаю черную кипу. В каком-нибудь метре от Кахане он внезапно выхватил пистолет, нанес ему смертельную рану в шею и поспешно выбежал на улицу в поисках такси, на котором планировал скрыться. Заприметив одно из желтых такси, он запрыгнул в него, но ошибся: вместо сообщника Нуссара за рулем оказался латиноамериканец из Бронкса. Вскоре машина застряла в пробке. Выскочив из такси, Нуссар побежал, и его задержал офицер почтовой полиции, который услышал крики толпы, увидел беглеца и присоединился к погоне.

Это событие произвело в Нью-Йорке настоящее потрясение и стало переломным в истории целых трех групп. В частности, оно вылилось в кризис для сообщников убийцы, которые позже будут участвовать в подрыве ВТЦ – по крайней мере отчасти чтобы заполучить влияние, необходимое для торгов за освобождение Нуссара из тюрьмы. С еврейской стороны гибель Кахане радикально преобразила его движение: жажда мести его сторонников вкупе с антиарабской идеологией самого Кахане подвигли его ученика Гольдштейна напасть на мусульман, молившихся в Пещере Патриархов в Хевроне. Косвенно это убийство повлияло также на палестинский ХАМАС: после Гольдштейна и нападений прочих еврейских активистов он расширил военные действия на мирных еврейских гражданских – раз уж Гольдштейн стрелял по мирным арабам. В 1990‐х это привело к целой серии нападений террористов-смертников в Иерусалиме и Тель-Авиве. За одним из таких терактов «живых бомб» на иерусалимском рынке от 31 июля 1997 года должны были последовать взрывы в общественных местах в Нью-Йорке, но не последовали, поскольку заговор был раскрыт силами ФБР и местной полиции. Аналогичный взрыв планировала также исламская группа в Бруклине, якобы связанная с организаторами атаки на ВТЦ, – и круг взаимодействия между тремя воинствующими группами замкнулся.

Сообщника Нуссара, который должен был подхватить его на желтом такси, звали Махмуд Абухалима[146], и в нападении на Всемирный торговый центр в 1993‐м он сыграет роль, которую впору назвать парадигматической: именно так воинствующие джихадисты участвуют в политике. Как стало ясно из его слов, это предполагаемое соучастие в убийстве Кахане и атаке на ВТЦ было обусловлено не только ненавистью, которую источал еврейский экстремизм Кахане, и воплощенной в образе ВТЦ глобальной американской мощью, но также идеалом будущего исламского общества – как он надеялся, более сильного и устойчивого, чем эти соревнующиеся между собой изводы политического порядка, будь то воинственно-иудейского или агрессивно-секулярного. Любопытным образом идеал религиозного общества Абухалимы был поразительно схож с картинкой еврейского будущего, какой грезили Меир Кахане, Меир Эттингер, Йоэль Лернер и Барух Гольдштейн. Однако в итоге, как стало видно из убийства Кахане, из‐за их предельной ксенофобии эти идеалы стали несовместимыми.

4. «Забытый долг» мусульман

«Их религия – какая-то дикая, совсем не похожая на ислам», – сказал мне беженец-мусульманин из иракского города Эр-Рамади; мы беседовали в лагере неподалеку от Эрбиля, столицы Курдистана, что в северном Ираке. Хотя территории под контролем Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) находились от нас более чем в сорока милях, из его слов казалось, будто эти «они» могут вернуться буквально в любой момент