Узелок - [13]

- Я свой мундир не для того полдня драил, чтобы стать тебе заместо пылесоса. Ты ведь бетонку до Клунникова не обеспечил?

С бетонкой, действительно, обстояло хуже некуда, и приятели двинулись к складам районной потребительской кооперации, откуда ежедневно во все райконцы отправлялись потребавтомобили.

Урвачев был в штатском, но, в общем-то, это дела не меняло. Многие шоферы знали его в лицо, здоровались по ручке и спрашивали, куда он собрался. Урвачев отвечал не панибратски, но в го же время чувствовалось, что известность принимает как должно,е. Ни в Клунниково, ни в Чириково попуток не было.

Коротая время, провожаемый и провожающий немного посидели около конторы, потом Серега посмотрел на часы и сказал:

- Тебе, пожалуй, пора. У вас планерка ровно с девяти?

- С девяти. Хотелось бы тебя отправить.

- Да уж, поди, не откажут.

- Отказать не откажут, а калым сдерут. Постой, я Никонову накажу...

Никонов был старшим кладовщиком и находился в данный момент никому неизвестно где. И хотя каждый, кого Урвачев спрашивал, видел старшего кладовщика только что, точного его пребывания назвать никто не мог.

- Не порядок, а черт знает что, - сердился Урвачев, переходя от машины к машине. Около одной он на мгновение замер, но у шофера, что увязывал поклажу, ничего не спросил. Только отойдя на несколько шагов, полуобернулся к Сереге и сквозь зубы бросил: - Тебе этот товарищ не знаком?

- Какой? - Ссрега крутнул головой, но Урвачев предупредил:

- Не оглядывайся. Тот, мимо которого прошли?

- Я и внимания не обратил.

- Ладно.

Прошли еще дальше, обогнули автолавку, зашагали обратно. Когда поравнялись с той машиной, Урвачев похлопал себя по карманам, вытащил пачку сигарет. Обратился к шоферу, который продолжал увязывать груз:

- Удели огоньку.

Шофер, не оборачиваясь, досадливо дернул плечом, а руки его продолжали привычное дело - вот конец узла подходит под затяжку, вот перехлестывается струна шнура...

- Помочь, может?

Шофер, продолжая свое дело, отмахнулся:

- Чего там, осталась одна вязка.

Шофер повел плечами, обернулся. На широком круглом лице - круглые веселые глаза.

- Восемь лет уже не курю.

- То-то и здоров. Никонова не видел случаем? А сам не из Чирикова?

- С утра видал, топтался он тут... В Николаевку я...

- Не подходит. Пойдем дальше...

Урвачеву шофер был незнаком, а Серега, который все время порывался что-то сказать, едва дождался, когда они отойдут на приличное расстояние. И тут же возбужденно зашептал:

- Послушай, тот самый, которого я в Николаевке встречал. Я его круглые шары ни с чьими не спутаю.

Кум этого, как его...

- Косых?

- Ну. Когда я к ним приехал, он все время рядом крутился. Так ты о том деле, выходит, не забыл? А сейчас чего вспомнил?

- Уж больно знакомые узелки вяжет.

- Неужели - он?

- Он не он, а проверить надо.

- Вот бы мне тогда его на узелке подловить. Знать бы...

- То-то и оно.

И нераскрытое четырехлетней давности дело об ограблении магазина промышленных товаров № 2 райпотребсоюза в селе Клунникове перекочевало с архивной полки на стол следователя Павловского.

* * *

О том, как дело кончилось, пожалуй, лучше всего расскажет письмо Урвачева Ссреге Емельянову, который после отпуска на свою заставу уже не вернулся, а поехал учиться в военную школу с каким-то мудреным названием. Всего письма мы, конечно, воспроизводить не будем, а только те его места, которые нам интересны.

"...Насчет учебы - это ты придумал правильно. Я бы на твоем месте, правда, подался бы в школу милицейскую - все к гражданке ближе, но, с другой стороны,- солдат, всегда солдат! В общем, на мой взгляд, в мирное время у нас поинтересней. Но это - сугубо личное мнение и я его никому не навязываю.

Ты просил написать, чем кончилось то дело. Концом и кончилось. Размотал его Павловский. Все точно: Колемип с приятелями. Его дружки еще по городу. Вместе в речном пароходстве работали. Усатый уже привлекался по 74-й. А третий случайно ввязался. Вместе выпивали и он, дурак, по пьянке жизнь себе испортил. Впрочем, что значит "по пьянке". Наши мужики вдвое против них позволяют и никого на грабеж не тянет. Жена его выручать приезжала. Такими справками запаслась, что мы с Павловским сами так и не могли решить, на что этот тип больше тянет: на тюрьму или на медаль. По справкам судить, он столько для государства сделал, что оно у пего в пожизненном долгу. Три года ему дали, теперь пускай сам разбирается, кто кому должен.

Все, в общем-то, просто раскрутилось. Потерял мужик бдительноегь. Думал: воды много утекло, теперь можно и торгануть. Точно говорю: три с половиной года Колсмин выжидал. Потом вначале "Славу" и "Восток"

продал. Кончил парой мужских костюмов. На этих вещдоках мы его и поймали. И ведь продал не кому-то на сторону, а родне. Не ведаю, какие там у них счеты, только шуряк его, узнав, что милиция ходит, расспрашивает, сам костюм притащил. И про часы сказал, кому их его родственничек сбагрил. А Колемпн - ни в какую. Не было, мол, у меня ни часов, ни костюмов, это Ленька по злобе наговаривает. У меня хозяйство сдавна справное, а у него только к зажиточности, что семеро по лавкам. К тому же и тот, которому он второй костюм продал, вдруг вилять стал. Мать, дескать, покупала, а у кого - не знаю в точности. Говорила, вроде, у Колемина, а может, и не у него. С матери же чего взять, если она три месяца как преставилась.