Узел судьбы - [10]

— Мне кажется, ваш министр, король Сварог, чем-то опечален? — спросила герцогиня.

— Не то чтобы совсем, миледи, — скорбно вздохнул Карах, — но я испытывал некую надежду на встречу со своими. И я чувствую кого-то поблизости, но… Видимо, я еще не заслужил.

— Не печальтесь, дорогой барон, — мягко сказала Виктори, — уверяю, к этому нет причин. Еще немного терпения. Вам не приходило в голову, что здешние ваши соплеменники тоже испытывают неловкость? Вы ведь теперь большая знаменитость, и вообще, лицо, наделенное нешуточной властью.

— Правда? — просиял домовой, — а то я уже совсем отчаялся.

— Напрасно. Мой вам совет — дождитесь ужина, не пожалеете. Интересно, куда это подевался Даррен?

— Миледи, а где у вас расположена оружейная? — спросил Леверлин, — Просто я полагаю, что Даррен решил составить компанию Маре — мы так немилосердно о ней забыли.

— Я уверен, девочка не скучает, — усмехнулся Сварог, — но проведать ее все-таки стоит.

— С удовольствием провожу вас, — согласилась герцогиня, — вот только позову кое-кого.

Сварог ощутил магический зов, похожий на тот, каким он звал своих псов в Хелльстаде, но никто не появился, и он вопросительно взглянул на хозяйку.

— Пойдемте, господа, — сказала она, вставая, — нас встретят по дороге.

Их путь лежал через длинный холл, украшенный старинными гобеленами, через маленький уютный музыкальный салон, где на подставках стояло несколько виолонов, при виде которых у Леверлина чуть слюнки не потекли.

— Вам понравилась моя коллекция, граф, — поинтересовалась Виктори.

— Не то слово! Я думал, эти шедевры Аматиуса и Гванерина безвозвратно погибли лет пятьсот назад. Это же настоящее чудо! — воскликнул Леверлин, осторожно прикасаясь к музыкальному инструменту, — Как бы я хотел подержать его в руках, услышать, как он звучит.

Герцогиня задумчиво смотрела на Леверлина, чуть склонив голову набок, потом, загадочно улыбнувшись, сказала:

— Вечером у вас будет такая возможность, дорогой граф. А сейчас не пугайтесь, господа, может быть немного шумно. Милорд Сварог, возьмите на плечо Караха, знакомство с моими питомцами может оказаться несколько беспокойным для него, — предупредила хозяйка, открывая перед гостями двери во внутренний дворик.

Наконец-то Сварог понял, кого «позвала» герцогиня. С восторженным лаем к ней подбежали две лохматых, серых в черную крапину, собаки, из-за цветущих розовых кустов степенно вышел еще один пес, очень похожий на земную немецкую овчарку, только крупнее. А еще на дорожке сидело существо, внешне напомнившее Сварогу китайского панду, только шерстка была солнечно-золотистая, длинная, а мордочка, лапы и уши — темные, как у сиамской кошки. Увидев гостей, оно забавно замахало лапой, точно приветствуя, а на очаровательной мордочке изобразило некое подобие улыбки.

— Святая Бригитта! — ахнул Леверлин, — это же Смеющийся Бари! Они же вымерли, чуть ли не тысячу лет назад. Герцогиня, вы удивляете меня все больше и больше.

Собаки обнюхали гостей и уселись кружком, преданно глядя на хозяйку. И тут Сварога осенило. Он ведь где-то уже видел таких лохматых, в крапинку, псов. Его цепкая память быстро подсказала ответ: письмо, которое он нашел в гостинице, в Хелльстаде, там была фотография… Сварог даже вспомнил, как звали собаку той золотоволосой красотки, и как называлась порода. Перед глазами всплыла надпись на обороте фотографии: «Мы с Дуфи бросили якорь здесь…»

— А собаки? — спросил граф Гэйр, — Если не ошибаюсь, это же форброны.

— Откуда вы знаете?! — удивилась леди Виктори, — Их уже почти не осталось, чистокровных и вовсе можно по пальцам пересчитать.

— Во время моего похода в Три королевства я нашел в Хелльстаде одно письмо, написанное еще до Шторма. Там была фотография: красивая женщина и рядом с ней такой вот пес. У них ведь очень развито чувство опасности?

— Верно. А еще они могут взять след любого существа, не только человека или зверя. И очень хорошо чувствуют все, что подчиняется Великому Мастеру. Это наши фамильные собаки, если вы помните мой герб, — ответила герцогиня, гладя своих любимцев.

— А этот, большой, — сказал Леверлин, с опаской поглядывая на спокойно сидевшего пса.

— Я не знаю, что это за порода. Даррен подобрал его в лесу, тощего и грязного, с перебитой лапой, вылечил, и теперь Горди живет у нас. Даррен утверждает, что он умеет с ним разговаривать, но у меня никак не хватает терпения этому научиться.

— Как это — разговаривать? — не понял Сварог.

— Правильно было бы сказать, что они слышат и понимают мысли друг друга. Горди очень любит охоту, так что завтра у него праздник.

Тем временем, совсем освоившийся Карах соскользнул с плеча Сварога и смело направился к собакам. Те приняли его весьма дружелюбно, позволив даже почесать себе за ушами. Остановившись возле Смеющегося Бари, домовой осторожно коснулся его широкой, с внушительными когтями, лапы.

— Я когда-то слышал о таких, хозяин. Давным-давно они жили на Бран Луге, только их истребили почти всех из-за красивого и прочного меха. Говорили, что они очень умные, а едят только листву и плоды.

Бари подставил Караху ухо и прикрыл глаза от удовольствия.