Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны - [3]
В своей монографии В.П. Булдаков проанализировал происхождение и особенности достигшего своего апогея в 1917–1920 гг. революционного насилия. Изучив психосоциальную динамику революции, он доказал, что в ее основе лежали традиционалистские реакции на модернизационные процессы. Автор исследовал «Красную смуту», т. е. Октябрьскую революцию и Гражданскую войну, как системный кризис империи. Работа носит ярко выраженный социологический характер>{11}. В.П. Булдаков — категорический противник «конспирологических» теорий. У исследователя сложились традиционные для постсоветской историографии представления о лидерах партии большевиков: реальными руководителями Октябрьской революции В.П. Булдаков признал исключительно Ленина и Троцкого, Сталина он вполне в духе Троцкого назвал «серой кляксой»>{12},[2] Свердлова в один ряд с другими большевистскими лидерами не поставил принципиально>{13}. Свердлова В.П. Булдаков как бы вывел за рамки «товарищества революционных вождей» (выражение С.А. Павлюченкова). Характерно, что в монографиях В.П. Булдакова Свердлов упоминается лишь разово в сравнении с другими вождями. Предельно уважительно отзываясь о трудах С.А. Павлюченкова, В.П. Булдаков вместе с тем демонстративно процитировал из «Ордена меченосцев» едва ли не единственный сомнительный пассаж этой монографии о «сгорании» Свердлова на посту>{14}. Основание для такого подхода, очевидно, лежит в сравнении разнообразных оценок Ленина, из которых, судя по набору цитат в монографии, прямо следует, что вождь всегда был непререкаемым лидером. Даже Троцкий, по мнению В.П. Булдакова, «мог поднять на гребне революционной смуты, но вряд ли мог удержаться на ней без Ленина»>{15}. Исследователь посчитал более продуктивным изучение «т. н. сталинского Термидора […] не в рамках борьбы за власть, а в системе многомерного столкновения традиционализма и модернизаторства» и указал в сноске: «В частности, тема непрерывной борьбы за власть в большевистском руководстве пронизывает весьма содержательную книгу С. Павлюченкова». Здесь В.П. Булдаков прямо критикует концепцию монографии С.А. Павлюченкова>{16}.
В устных выступлениях В.П. Булдаков еще более категоричен. По его мнению, за ранением Ленина 30 августа 1918 г. скорее всего стояли «непримиримые революционеры, выступавшие в марте против Брестского мира и считавшие Ленина предателем революции». Прежде всего В.П. Булдаков склонен подозревать в организации покушения левых эсеров, хотя против Брестского мира выступали и левые коммунисты, т. е. фракция РКП(б). Основания для предположения о левоэсеровском следе имеются: 15 мая 1919 г. член ЦК Партии левых социалистов-революционеров Мария Спиридонова писала товарищам по партии: «Нас беки разгромили, пересажали по тюрьмам и взяли заложниками. Мы ответили постановлением о терррре»>{17}. В.И. Ленин, который ознакомился с одной из последующих перепечаток, написал на документе: «лев[ые] СР»>{18}. Правда, точно датировать постановление о терроре ЦК ПЛСР затруднительно. К тому же сами большевики позднее обвиняли во всем не левых, а правых эсеров. Впоследствии (1922), в разгар подготовки московского процесса ЦК правых эсеров, Г.Е. Зиновьев, критикуя меньшевистского вождя Ю.О. Мартова с его попытками защитить будущих подсудимых в печати, четко заявил: «Мартов обнаруживает при этом, что будто бы Коноплева находится в какой-то родственной связи с Семеновым (террористы, вроде бы участвовавшие в покушении на Ленина. — С.5.), почему обесцениваются ее данные. Меньшевики выступили от своего ЦК с целым рядом заявлений. Я думаю, товарищи, что нам надо хорошенько отметить в своей памяти и протоколах, что когда дело шло о группе определенных террористов, тех самых террористов, от руки которых т. Ленин до сих пор носит две пули в своей груди, от которых погибли [большевики В.В.] Володарский и [М.С.] Урицкий, когда дело шло о них, то Мартов находит, что это благородные люди, и целиком защищает их»>{19}. При этом в официальном «Отчете за год работы ЦК РКП» (1922) говорилось следующее: «Опубликованные теперь старым бывшим эсером, боевиком Семеновым, а затем старой эсеркой Коноплевой данные о боевой, в частности террористической, работе “эсеровской партии” и ее ЦК в 1918 г. являются одним из выдающихся изобличительных документов против этой партии. Эти документы выжигают клеймо предателей рабочего класса на знамени когда-то бывшей революционной партии, именующей себя Партией социалистов-революционеров»
