Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны - [10]

. Революционное движение в армии в 1917 г. явилось предметом монографий С.Н. Базанова^{70}.

В рассказе о политике Л.Д. Троцкого в РККА нельзя обойти вниманием такой сюжет, как использование военных специалистов, о котором писали С.А. Федюкин, А.Г. Кавтарадзе, Е.Ф. Кривошеенкова, С.А. Солнцева, С.В. Волков, В.В. Каминский, К.Б. Назаренко, Я.Ю. Тинченко и др. исследователи. Поставил этот вопрос на волне хрущевской «оттепели» С.А. Федюкин^{71}. А.Г. Кавтарадзе подготовил о привлечении бывших офицеров на службу в РККА монографию^{72}, однако, к сожалению, цензура не позволила опубликовать ее в полном объеме: в процессе «редактирования» текст был резко урезан и искажен. Так, лишь в поздних статьях А.Г. Кавтарадзе ввел незначительную часть специально выявленного им материала о выпускниках ускоренных курсов Николаевской военной академии 1918 г.^{73} Е.Ф. Кривошеенкова написала статью о Л.Д. Троцком и внутрипартийной дискуссии о военных специалистах^{74}. С.А. Солнцева, на обширной Источниковой базе, исследовала нарождение и развитие при Временном правительстве института комиссаров в армии^{75}. С.В. Волков в крайне информативной монографии привел ряд статистических данных об офицерах в годы Гражданской войны — в частности о служивших в Красной армии^{76}. В.В. Каминский продолжил дело А.Г. Кавтарадзе по возвращению Истории имен забытых генштабистов^{77}. К.Б. Назаренко, основываясь на материалах военно-морских архивов, изучил специфику привлечения большевиками к себе на службу офицеров Военно-морского флота, сделал ряд ценных выводов о соотношении традиций и новаций в истории дореволюционного и советского флота^{78}. Я.Ю. Тинченко, в рамках исследования чекистского дела «Весна» 1929–1931 гг., взглянул на «Гражданскую войну глазами военспецов». Впервые, на основе уникального комплекса документов, отложившихся в Государственном архиве Службы Безпеки Украины, он воссоздал атмосферу службы бывших офицеров в Красной армии^{79}.

Стала предметом современных исследований Дискуссия о необходимости сохранения ВЧК, развернувшаяся летом 1918 и закончившаяся в преддверии Восьмого съезда РКП(б) 1919 г.

И.С. Ратьковский исследовал политику массового красного террора в Советской России в 1918 г., нашедшую свое выражение прежде всего в деятельности ВЧК и местных чрезвычайных комиссий. И.С. Ратьковский справедливо подчеркнул, что красный террор не ограничивался рамками 1918г., однако «именно этот период дает наиболее четкую картину воплощения идеи политического и классового, отчасти социально-экономического террора»^{80}. Дискуссии о судьбе ВЧК в конце 1918 — начале 1919 г. И.С. Ратьковский посвятил главу своего исследования^{81} и сделал следующий вывод: «Толчком к началу [дискуссии] послужило выявление нескольких сотен случаев злоупотребления своим служебным положением при проведении красного террора сотрудниками чрезвычайных комиссий. В условиях резкого увеличения полномочий ЧК и слабого контроля над их деятельностью многие чекисты не выдерживали испытания властью. Массовый характер подобных преступлений выявил серьезные недостатки в системе чрезвычайных комиссий»^{82}. По мнению И.С. Ратьковского, «…Чрезвычайные комиссии, хотя и оставались карающим мечом советской власти, но их роль в репрессивной политике снизилась по сравнению с 1918 г. За 9 месяцев (июнь 1918 г. — февраль 1919 г.) органами ВЧК было расстреляно на территории 23 губерний 5496 человек. С учетом губерний Северного Кавказа и северо-западных районов России эти показатели могут быть увеличены до 8–9 тыс. человек. Таковы были итоги осуществления политики красного террора в 1918 г. Дискуссия о ВЧК изменила характер карательной политики Советского государства [курсив наш. — С. В.]. За последующие 9 месяцев количество расстрелянных в пределах указанных территорий было почти в 3 раза меньше. Прежняя политика превентивного красного террора, как террора прежде всего со стороны чрезвычайных комиссий, ушла в прошлое и на территории Центральной России в подобных масштабах уже не применялась»^{83}.

Д.С. Новоселов в ряде статей^{84} проанализировал дискуссию в контексте внутрипартийной борьбы в Советской России, сделав вывод о том, что за фасадом этой дискуссии скрывалось стремление лидеров РКП(б) вывести ВЧК из-под непосредственного подчинения В.И. Ленина, если не ликвидировать ВЧК в качестве «одного из главных рычагов власти»^{85} председателя советского правительства.

Е.Г. Гимпельсон и Б.В. Павлов затронули проблемы, связанные с местом и ролью ВЧК — ГПУ — ОГПУ в системе государственных и партийных органов Советского государства, в своих фундаментальных исследованиях становления и эволюции советской политической системы^{86}. Е.Г. Гимпельсон в исследовании становления и развития советского государственного аппарата^{87} изучил основные аспекты взаимо- и противодействия ЧК, с одной стороны, местных советских органов, Наркомата юстиции, НКВД РСФСР и революционных трибуналов — с другой; сделал важный вывод о том, что, «как и в других областях государственной жизни, процесс строительства функционирования чрезвычайных комиссий не был однозначным и прямолинейным. Изменения военно-политической обстановки непосредственно влияли на объем полномочий этих органов»