Узбекские повести - [135]

— Слава аллаху, ака-мулло, — к Камалу подошел Араш и принялся его отряхивать, — перепугали вы нас. Мы уже не знали, что и думать.

— Воды, — прохрипел Камал, сплевывая песок.

Араш зачерпнул воды из огромной трехсотлитровой бочки, стоявшей в углу, и подал бригадиру. Камал с жадностью выпил эту теплую, отдающую ржавчиной воду, поставил ковш на стол и огляделся. В полутемном вагончике царило унылое настроение. Парни сидели насупленные и погрустневшие. Нелегкий труд погиб на глазах.

— Что будем делать теперь, ака-мулло? — спросил Араш, самый молодой и нетерпеливый.

Камал не ответил, у него все еще теплилась надежда, что ураган остановится, уляжется, уйдет. Он подошел к окну, стараясь что-нибудь разглядеть в бешено крутящейся мутной пелене. Ветер завывал на разные голоса, подобно какому-то живому и злому существу. Песчаные вихри ударяли по тонким стенам вагончика, звенели стеклами. Камал опять вспомнил легенду о золотой коробочке; пережив такой ураган, конечно, начнешь верить, что в пустыне живут свирепые дивы. «Завтра папа поедет в пустыню и отнимет у дивов золотую коробочку». Сиявуш сказал это с такой гордостью, ведь он не сомневался в силе и стойкости отца, готового сразиться с волшебными чудовищами. Да, в мире всегда было много трудных дел и бед, испытывающих волю человека. С первого дня в Маханкуле он не знал покоя. Дважды пересевали хлопчатник, но и это, оказывается, не все, теперь эта новая беда, когда, казалось бы, самое трудное позади и уже появились ровные дружные всходы. Ветер шуршал песком по стеклам. В завыванье бури словно бы слышались человеческие голоса, вой шакальей стаи.

— Занесет весь хлопок, — сказал Араш.

— Пропала работа, — усмехнулся Акрам.

— Работа? А семена, а горючее? — начали перечислять убытки парни.

Камал слушал разговор, и ему хотелось добавить, что не только работа, горючее и семена, надо прибавить потерянные гектары тамарисковых зарослей, которые они перепахали своими тракторами, но промолчал, чтобы не подливать масла в огонь. Парни искренне переживали беду. Вон как огорчен Араш, а ведь он подтрунивал над Камалом, когда спрашивал, не добровольцем ли тот приехал в Маханкуль. Значит, и он, и его товарищи работают тут не только из-за непреклонности жестокосердной председательши.

— Уж очень сильный ветер. Такого надолго не хватит.

— Много ты понимаешь.

— А ты дождь сильный видел? Раз-два, все залил и перестал. Так и этот ураган.

— В прошлом году так же было, ветер, все несет, ничего не видно.

— Да ведь тогда была ранняя весна. Это же другое дело. Сравнил. Перепахали и тут же пересеяли. А нынче уже некуда пересевать. — Один выход, надо вывозить школьников на поля, чтобы раскопать занесенные всходы.

Камал недовольно хмыкнул и обернулся к Акраму. Не хватает только, чтобы дети работали в пустыне. Мало того, что им приходится работать в кишлаке, везти их еще и сюда.

— Нет, — сказал Камал, упрямо мотнув головой. — Сами сделаем.

— С ума сойти, — сказал Акрам. — Пока мы вшестером будем ковырять это поле — лето пройдет.

— Месяц, как минимум.

— Пусть, но школьников не тронем.

На крыльце явственно послышались чьи-то шаги, распахнулась дверь и на пороге показался занесенный песком и пылью юродивый. Он огляделся, протирая глаза, увидел Камала, шагнул к нему, протянул руку — на потрескавшейся, сухой ладони лежала коробочка хлопка с пожелтевшим растрепанным волокном.

— Нашел золотую коробочку, тебе принес. Обещал… — Глаза старика горели неистовой радостью. — Отыскал. Ха-ха-ха! Знаешь, дивы долго гнались за мной. Не отдал. Тебе — бери!

Парни смотрели на внезапно появившегося старика с брезгливым недоумением и даже со страхом.

Камал взял иссохшую легкую коробочку с ладони старика. Нет, не забыл старик тот давешний разговор, должно быть, в поступках этого несчастного есть какая-то своя логика. Он верит, что все хорошее и плохое на земле свершается по воле сверхъестественных сил и духов, их стремления и хитрости стремится он разгадать своим больным разумом.

От удара ветра опять задрожали стекла. Юродивый испуганно вздрогнул, огляделся по сторонам и прошептал Камалу:

— Спрячь, а то дивы увидят!

Камал кивнул, соглашаясь с юродивым, завернул коробочку в платок и сунул между книгами на этажерке. Юродивому это понравилось, он улыбнулся и еще раз подозрительно осмотрелся по сторонам, не видят ли дивы, куда Камал спрятал драгоценную коробочку.

— Воды хочу.

Камал зачерпнул полный ковш воды. Юродивый опасливо потянулся за ковшом, резко выхватил его из рук Камала, отвернулся в угол и большими глотками выпил всю воду.

Старик долго шел сюда, устал и был, конечно, голоден. Камал постелил курпачу, достал из целлофанового мешка лепешку, взял с пластмассовой тарелки на окне несколько кусочков сахару и положил все это на расстеленный платок. Он показал юродивому на курпачу, и тот, болезненно улыбаясь и оскаливаясь, прошел и сел на указанное место. Когда Камал раскладывал лепешку и сахар на платке, юродивый схватил его за рукав и, дико оглядевшись, попросил:

— Ты не скажешь дивам, что я у тебя?

— Конечно, не скажу, — успокоил его Камал.

Араш поднес старику еще один ковш воды, со страхом и состраданием глядел, как тот ест лепешку, хрумкает сахаром и запивает все это торопливыми нервными глотками.