Уйти на Запад - [8]

И еще был Джейк – единственная вдруг ставшая родной душа на всем этом свете. В здоровом состоянии я бы, конечно, до такой степени к нему не привязался, но в поганой ситуации, в которую я попал, каждый друг был очень ценен. Я слишком мало знал о мире, где оказался.

Джейку было хуже, чем мне. Ожоги, как известно, причиняют еще и сильную боль, но Джейк, пока мог терпеть, отказывался от обезболивающих порошков. Я спросил, что тут дают от боли, он ответил: «Морфий, что еще». Я согласился с ним, что этого лучше принимать поменьше, а то потом хрен соскочишь.

А врачи щедро назначали наркотики страдающим от боли пациентам. Кроме морфия был еще и опиум в разных формах, так что американские госпитали, похоже, были фабрикой, поставляющей обществу наркоманов. С другой стороны, обезболивающих средств медицина фактически и не имела.

* * *

Тут снова вмешивается зануда-автор

В двадцатых годах девятнадцатого века по Штатам колесил с несложным аттракционом восемнадцатилетний юноша по имени Самюэль Кольт (ага, тот самый, а вовсе не однофамилец). В очередном зале, заполненном зрителями, он кратенько рассказывал о веселящем газе, а потом приглашал на сцену добровольцев. Добровольцы дышали газом из баллона и начинали куролесить, как сумасшедшие: смеялись, танцевали, прыгали. Зрители хохотали, наблюдая за ужимками опьяненных газом людей.

Впрочем, не только юный мистер Кольт зарабатывал деньги на несложном химическом опыте: такое развлечение было популярно по обе стороны Атлантического океана. Многие замечали, что под действием веселящего газа (который химики называют закисью азота), становилась менее заметной боль, но далеко не сразу врачи догадались применить обезболивающие свойства газа. Первыми анестезирующие свойства оценили дантисты, а потом на закись азота обратили внимание хирурги, но дело у них не пошло: при том уровне техники наркоз с помощью «веселящего газа» был ненадежным. Так что в 1865 году с помощью такого наркоза вам могли разве что вырвать зуб.

К тому времени хирурги уже применяли эфир и хлороформ, однако наиболее широкое, поистине народное распространение получили опий и его производные. Спиртовая настойка опиума – лауданум – была дешева и применялась чуть ли не от всех болезней: от простуды до менингита. До сороковых годов ее часто прописывали беременным женщинам, так что дети рождались уже законченными наркоманами – и для успокоения слишком беспокойных младенцев предлагались сиропы и эликсиры – снова с добавкой опия.

В годы войны Севера и Юга опиум служил для предотвращения дизентерии и холеры, якобы защищал от малярии и желтой лихорадки, и потому раздавался врачами направо и налево. Только северяне раздали своим солдатам около восьмидесяти тонн опиумного порошка и тинктур, миллионы опиумных таблеток; если вы думаете, что южане придерживались другой концепции обезболивающих средств, то вы ошибаетесь: альтернативой опиуму был разве что морфий. Незадолго до того изобрели шприц близкого к современному образца, и инъекции морфия быстро вошли в медицинскую практику. К концу войны в Штатах было четыреста тысяч морфинистов именно благодаря такому методу лечения. Зависимость от морфия получила название «армейской болезни».

16 апреля 1965 года, за десять дней до того, как Дэн познакомился с Джейком, около города Коламбус, штат Джорджия, произошла битва, которую газетчики окрестили «последней битвой войны». Насчет «последней» – это они малость поспешили, но нам важно не это. В той битве был ранен саблей в грудь некий подполковник-южанин по фамилии Пембертон. Ранен – и при лечении подсажен врачами на морфий. Надо сказать, ему это вовсе не нравилось, но соскочить так просто у него не получалось. Поэтому он начал опыты с веществами, а поскольку по гражданской профессии он был аптекарь, у него для таких экспериментов были большие возможности.

В это самое время, начиная с 1863 года, молодой парижский аптекарь, корсиканец по происхождению, Мариани начал активную рекламу «Вина Мариани» – тоже плод фармакологических экспериментов. Восторженные отзывы о тонизирующих свойствах нового напитка давали братья Люмьер, Александр Дюма, Жюль Верн, Эмиль Золя, Анатоль Франс, Анри Пуанкаре, Огюст Роден, Роберт Л. Стивенсон, Артур Конан Дойль, Герберт Уэллс, Генрик Ибсен, Генри Ирвинг, Томас Эдисон, Сара Бернар – и это еще не полный список знаменитостей, ибо рекламировал свое вино Мариани десятилетиями подряд. Даже папа римский Пий Х не остался равнодушным. А папа Лев ХIII дал Мариани медаль. Секрет тонизирующего действия был прост: на 30 миллилитров вина в этом напитке приходилось 6 миллиграммов кокаина.

Римский папа Лев XIII полностью удовлетворен эффектом этого «тонизирующего вина»

Пембертон составил свой рецепт: вместо бордо, составлявшего основу «Вина Мариани», он взял популярный в странах Карибского побережья ликер с дамианой – растением из семейства пассифлоры. Этот ликер уже имел репутацию очень полезного средства против импотенции, а Пембертон добавил еще экстракт орехов кола. Этот африканский орех содержит заметное количество кофеина, немножко теобромина (который содержится в шоколаде) и еще коланин, названый так в честь ореха. Аптекарь заполировал это дело кокаинчиком, после чего запатентовал в 1886 году полученный целительный напиток как Pemberton's French Wine Coca. Вино было отличным средством от неврозов, психического и физического истощения, импотенции, поносов, запоров, проблем с кишечником и желудком, помогало при головной боли, а также избавляло от морфиновой зависимости. Ну, во всяком случае, так говорила реклама.